Вспоминая войну в год ее начала, необходимо вспомнить и одну из первых наших атакующих операций того периода – атаку на Берлин 7.08 – 5.09. 1941 г. Да-да, в те тяжелейшие месяцы, когда мы отступали и несли большие потери, когда Геббельс объявил, что советская авиация разгромлена, а Геринг – что «ни одна бомба никогда не упадет на столицу рейха», Гитлер понес потери у себя в хваленом Берлине, и «помогли» ему в этом наши летчики.
А родилась идея этой «ответки» 26 июля, когда командующий авиацией ВМФ генерал-лейтенант С. Жаворонков и нарком ВМФ адмирал Н. Кузнецов на встрече у Сталина предложили провести бомбардировки Берлина. Силами Военно-морской авиации Балтийского флота с самой западной на тот момент точки суши, контролировавшейся советскими войсками, но уже оказавшейся в тылу продвигавшихся войск вермахта – аэродрома Кагул на острове Эзель (Сааремаа) Моондзунского архипелага. Верховный согласился, и уже на следующий день 1-му минно-торпедному авиационному полку 8-й авиабригады под командованием полковника Е. Преображенского был отдан приказ: произвести бомбовый удар по Берлину и его военно-промышленным объектам.
Операция была исключительно секретна, знали о ней только командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. Трибуц и командующий ВВС Балтийского флота генерал-майор авиации М. Самохин; командовать ею поручили С. Жаворонкову, а ответственным за исход операции был назначен Н. Кузнецов.
Дальность полета была высока: около 900 км в одну сторону, 1765 – в обе, из которых 1400 над морем. И это при мощной ПВО противника. Успех операции был возможен лишь при полете на большой высоте и по прямому курсу, а состояние взлетной полосы и изношенность моторов позволяли поднять не более 800 кг, т.е. или одну бомбу 500 кг, или три по 250, или 8 по 100 кг. Выдержать такое могли только дальние бомбардировщики ДБ-3, ДБ-ЗФ (Ил-4) или новые ТБ-7 и Ер-2.
Чтобы обеспечить ударную группу всем необходимым, из Кронштадта в условиях повышенной секретности и под сильной охраной 2 августа вышел морской караван с запасом бомб, топлива и стальных пластин для удлинения взлетно-посадочной полосы. При переходе примерно в 200 миль до предела загруженным тральщикам и самоходным баржам угрожали атаки вражеских самолетов, катеров и подводных лодок; большую опасность представляли плавающие мины. Однако уже на следующий день более 100 т бомб и топливо на Эзель были доставлены.
Полосу в 1300 м для истребителей быстро удлинили для бомбардировщиков, и уже на ночь был осуществлен пробный полет нескольких экипажей с запасом горючего и с боекомплектом как до Берлина. Однако слетали они поближе, сбросили бомбы на немецкую военно-морскую базу Свинемюнде, посмотрели, какая погода, вернулись, и утром 4 августа к ним из-под Ленинграда перелетели 15 экипажей уже особой ударной группы.
Техники максимально облегчили их машины, в штабе разработали маршрут полета и определили оптимальный состав бомбовой нагрузки, и в ночь на 6 августа 5 экипажей отправились в разведывательный полет уже на Берлин. Установили, что зенитная оборона расположена кольцом вокруг города в радиусе 100 км, имеет много прожекторов с дальностью действия до 6000 м, но лететь можно. После чего 3 звена 15 экипажей были окончательно подготовлены, и целью им поставили заводы «Даймлер-Бенц», «Хейнкель», «Фокке-Вульф», «Цеппелин», электростанции, железнодорожные узлы, а также важнейшие административные здания.
Командиром этой ударной группы был назначен Е. Преображенский, командирами звеньев – капитаны В. Гречишников и А. Ефремов, флаг-штурманом – капитан П. Хохлов. В ночь с 7 на 8 августа, в 21.00, на загруженных бомбами ФАБ-100 и листовками самолетах ДБ-3, с трудом оторвавшись от земли, они взяли курс на Берлин. С огромным воодушевлением и клятвой выполнить задачу любой ценой.
Полет проходил над морем на высоте 7000 м по маршруту: Эзель – Свинемюнде – Штеттин – Берлин. Внизу были плотные облака, скрывавшие острова Готланд и Борнхольм как ориентиры; температура за бортом –35…40°C, и стекла кабин самолетов и очки шлемофонов обмерзали; остро не хватало кислорода, работать пришлось в кислородных масках, а выход в радиоэфир для соблюдения секретности был категорически запрещен. Однако эти же облака сделали невидимыми для противника и наши самолеты, а когда свет сквозь них, наконец, пробился – вышли на маяк Штеттина, и после трех с лишним часов полета над Балтикой летели уже над Германией.
– Как обстоит дело с налетом на Берлин? – поинтересовался Верховный.
– Операция началась, – доложил Кузнецов. – Они летят… Здесь были обнаружены, но, принимая их за своих, немецкая ПВО огня не открывала, а посчитав, что с задания возвращаются просто заблудшие, с помощью прожекторов предложили сесть на ближайший аэродром.
Однако наши не сели, 10 самолетов над Штеттином на время зависли, остальные 5 рванули дальше, и через 40 минут полета – вот он, Берлин! В море огней отчетливо прослеживалась конфигурация городских магистралей, были видны идущие по улицам машины и трамваи, луна высвечивала реку Шпрее, и ох как хотелось ударить по рейхстагу или имперской канцелярии! Но Преображенский аэронавигационными огнями подал команду рассредоточиться и действовать самостоятельно – все имели подробную карту, выходить на нужные цели. В 1:30 все 5 самолетов за считаные минуты сбросили 96 фугасных авиабомб по 100 кг и кипы листовок на военно-промышленные объекты в центре, 8 из которых самолет Преображенского обрушил на рейхсканцелярию Гитлера.
Взрывы потрясли столицу фашистской Германии, Берлин погрузился в кромешную тьму, разрываемую всполохами пожаров, и на улицах началась паника. Проконтролировать результаты налета летчикам оказалось сложно, ибо взвыли, наконец, сирены воздушной тревоги, погасли городские огни и вспыхнули прожектора ПВО, зачастили зенитки и в воздух поднялись ночные истребители, что заставило флагманского стрелка-радиста В. Кротенко прервать режим радиомолчания и о выполнении задания сообщить так: «Мое место – Берлин! Задачу выполнил. Возвращаюсь».
Взяли курс назад, «отутюжив» перед этим берлинские предместья и Штеттин, и все остальные. В 4 утра 8 августа, после 7-часового полета, экипажи без потерь вернулись на аэродром.
Несмотря на то, что бомбовый удар существенного военного урона нацистской Германии не нанес, он имел важный психологический эффект, и успех его был впечатляющий. Немцы, правда, не веря в наши возможности, посчитали, что это бомбили англичане. Те опровергли. А наше Информбюро 8 августа об этом по радио сообщило, заключая словами: «В результате бомбежки возникли пожары и наблюдались взрывы. Все наши самолеты вернулись на свои базы без потерь». Сообщения с аналогичным содержанием публиковались в «Известиях» в течение всего августа, и у немцев уже не осталось сомнений.
Для усиления налетов были привлечены летчики дальней бомбардировочной авиации. Немцы серьезно усилили свою оборону. При подходе к побережью Германии теперь начинался сильный зенитный обстрел, плотность которого возрастала по мере приближения к цели; лучи мощных наземных прожекторов пробивали ночную тьму, а аэростаты воздушного заграждения преграждали путь. В городах была введена светомаскировка, периодически появлялись истребители с сильными прожекторами, и потому некоторые наши летчики, не сумев преодолеть преграды, бомбили запасные цели: Мемель, Данциг, Кенигсберг, Штеттин.
И, тем не менее, вот хроника оперативной сводки: 2-й вылет – 9 августа, 12 самолетов ДБ-3 сбросили на Берлин 72 бомбы ФАБ-100 и 2500 листовок. 3-й вылет – 12 августа, 8 самолетов сбросили 80 бомб различных типов и 100 000 листовок. 4-й вылет – 15 августа, Берлин бомбили 17 самолетов, сбросили 123 бомбы различных типов. 5-й вылет – 19 августа, 5 самолетов сбросили 24 бомбы различных типов. 6-й вылет – 21 августа, 3 самолета бомбили Берлин. 7-й вылет – 31 августа, на бомбардировку вылетели 6 самолетов, но до цели дошли два ДБ-3 и сбросили 14 фугасных и зажигательных бомб и 2000 листовок. 8-й вылет – 4 сентября, 4 ДБ-3 сбросили на Берлин 14 фугасных и 18 зажигательных бомб.
Всего было произведено 9 налетов, совершив в общей сложности 86 вылетов. 33 самолета бомбили Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара, а 37 долететь не смогли и удары нанесли по другим городам. В общей сложности было израсходовано 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36 050 кг, и сброшены 34 агитбомбы с листовками – фотографиями разбитой немецкой техники и солдат, погибших на советском фронте.
16 самолетов по различным причинам были вынуждены прервать полет и вернуться на аэродром, 17 самолетов и 7 экипажей были потеряны, но ни один (!) не был сбит над Берлином, и этими ударами была опровергнута ложь фашистской пропаганды об уничтожении советской авиации. Весь мир узнал о великолепных боевых качествах советских бомбардировщиков, о мужестве и героизме наших пилотов, и уже тогда многим стало понятно, что если русские добрались до Берлина по воздуху, то дойдут и по суше.
Моральный дух немцев был подорван. Гитлер потребовал аэродромы, с которых производятся налеты, категорически уничтожить. Уже 10 августа Кагул был обнаружен и подвернут бомбардировке, интенсивность налетов возрастала, а 6 сентября 27 вражеских самолетов в течение 30 минут его штурмовали, и им удалось уничтожить 6 наших бомбардировщиков. А сухопутные части начали штурм островов Моонзундского архипелага. Особая авиагруппа была перебазирована под Ленинград.
За те налеты на Берлин орденами Красного Знамени и Красной Звезды было награждено 55 человек, орденом Ленина – 13.
5 летчиков первой группы уже 8 августа личным распоряжением И. Сталина стали Героями Советского Союза, с несколько разными потом судьбами. 24 октября 1941 г. в Чудновском районе Василий Гречишников (до этого бомбил Берлин 9 раз) бросил свою горящую машину на танковую колонну врага и погиб. М. Плоткин погиб в марте 1942 года. Остальные прошли всю войну и закончили свой жизненный путь в высоких званиях авиации: А. Ефремов – полковником, П. Хохлов – генерал-майором, а Е. Преображенский – генерал-полковником! Вечная им Слава и Память!
Геннадий ТУРЕЦКИЙ
На фото: Август 1941 года. Берлин Из открытых источников