В разговоре с корреспондентом медсестра пояснила: стать борцом с системой ей помогла случайность. А дальше отступать было некуда.
– Мне просто некуда было деваться. Меня уволили с работы с формулировкой «за разглашение врачебной тайны», а я этого не делала! Естественно, что я не хотела, чтобы такая запись была в моей трудовой книжке, и я пошла в прокуратуру, а потом мне помогли найти адвоката, который смог меня защитить в суде. Действительно, у нас увольняли и вынуждали увольняться сотрудников, в последние годы вообще текучка была сильная, но почему-то никто не восстанавливался и не судился.
– Как же получилось, что вас уволили с такой формулировкой? История о том, что больница перевозила туберкулезных больных на общественном транспорте, теперь всем известна. Почему вы решили предать дело огласке?
– Огласке я ничего не предавала, просто мне не хотелось подвергать свою жизнь опасности из-за халатности руководства. Я выходила в отпуск, ехала в Салехард, меня попросили передать конверт с какими-то бумагами. Я приехала в больницу и случайно узнала, что со мною поедет один из пациентов. Для меня было шоком, что больной с активной формой туберкулеза поедет в маршрутке, а попутчиков даже не спрашивают, хотят они такого соседства или нет. Я просто позвонила в транспортную компанию и попросила, чтобы прислали другую машину.
– Получается, что вы все-таки рассказали о том, что происходит?
– Не совсем так. Я не разглашала персональных данных, я просто сообщила диспетчеру, что не поеду в одной машине с больным туберкулезом – у меня не было в планах заболеть самой. Я просто добилась своего, уехала на другой машине. А уже потом, пока я была в отпуске, руководитель автопредприятия начал разбираться с руководством больницы, что происходит и зачем они так делают. Ведь дело было еще до коронавируса, а тогда маршрутки никто просто так после поездок не дезинфицировал! Начались разбирательства, и завотделением, сама ли, по указанию сверху ли, но предпочла меня оклеветать. Написала в объяснении, что я якобы устроила скандал при водителе и пациенте, хотя ничего подобного не было. С водителем я не обсуждала этот инцидент, а пациента вообще не видела и не сталкивалась с ним. Но на основании слов завотделением меня уволили, и это ощущение несправедливости меня подтолкнуло к дальнейшим действиям.
– А профсоюз? Неужели ваши права никто не пытался защитить, повлиять на руководство, не доводить ситуацию до увольнения и скандала?
– Большую часть времени, что я проработала в ТЦРБ, я состояла в этом профсоюзе. Но летом прошлого года я из него вышла. На моей памяти никакой особой пользы от этой организации не было. Да и не думаю, что они мне помогли бы хоть чем-нибудь. Слишком уж у нас всё тесно между собой связано.
– То есть профсоюз управляется руководством?
– Конечно.
– А в вышестоящие инстанции вы пытались жаловаться? В департамент здравоохранения, например?
– Вы же сами понимаете, что это бесполезно. На любые жалобы там отвечают, что нарушений не выявлено. Прокуратура нарушения находит, а департамент — нет. Наверное, это о чем-то говорит.
– Связи и круговая порука?
– Именно так.
– Вы же понимали, что ни один начальник не любит тех, кто к нему нелоялен, жалуется, ищет справедливости, но все равно решили восстановиться?
– Я думала только о том, чтобы восторжествовала справедливость. Хотела восстановиться, чтобы еще немного поработать. Но теперь хочется работать много.
– Сейчас на вас снова собирают компромат для увольнения. Расскажете, что происходит? За что на вас завели административное дело?
– С самого начала, как меня восстановили, начались эти провокации. Другого слова нет. Когда меня восстановили, старшая медсестра выдала мне кипу приказов, которые накопились за время моего вынужденного отсутствия, чтобы я с ними ознакомилась и подписала. Когда мне этим в больнице заниматься? Я взяла бумаги домой, сделала все в свободное от работы время, принесла обратно. Старшая сестра, узнав об этом, устроила скандал с истерикой, провоцируя меня на срыв. А потом написала заявление, что я ее якобы оскорбила. В больнице, кстати, многие думают, что старшая медсестра действовала не сама, говорят, главврач заставил написать. Но я этого утверждать не стану. Возможно, что действительно так.
– Вам рассказали так, значит, в больнице есть те, кто на вашей стороне? Коллеги с вами нормально общаются?
– Конечно, есть те, кто сочувствует, морально поддерживает. Правда, против начальства открыто идти никто не решается. У каждого для этого есть свои основания. Но есть и те, кто в этой истории на стороне главврача и его окружения.
– Но ведь такая безропотность – почва для будущих злоупотреблений. Увольняют людей, на их место берут новых. Кстати, откуда их берут? Населенный пункт ведь не такой уж большой? Да и в регионе говорят о нехватке медиков…
– Новые приезжают с «земли» (из других регионов. – Прим. ред.). До нового года это было выгодно начальству – избавляться от местных, чтобы приезжим без северного стажа платить меньше. Сейчас «северные» приезжим платят с первого дня, поэтому вообще нет никакой проблемы с замещением должностей, с кадровым голодом.
– Что бы вы пожелали другим врачам, фельдшерам, медсестрам, которые оказываются в ситуациях, подобных вашей?
– Прежде всего не бояться. Если вы чувствуете несправедливость, если вас увольняют по надуманному поводу, принуждают подписать заявление по собственному желанию, нужно бороться. Идти в прокуратуру, жаловаться, искать поддержки.
– Сами-то будете бороться дальше?
– Мы с моим адвокатом уже подали заявление в полицию по факту клеветы. Буду бороться дальше. А что делать? Другого выхода у меня нет.
