Ему исполнилось 90 лет, и он лично принимал поздравления и пожелания успехов в творчестве, так как и сегодня продолжает работать и создавать свои замечательные работы. В актовом зале ЦДЛ собрались художники, писатели, поэты, кинематографисты, ученые-атомщики, общественные деятели. Все они пришли сказать Николаю Александровичу слова огромной признательности за его многогранную деятельность, так как за свой 70-летний творческий путь он создал обширную галерею скульптурных работ, посвященных нашим выдающимся соотечественникам: поэты Сергей Есенин и Александр Блок, ученые, проложившие путь в космос, Константин Эдуардович Циолковский и Сергей Павлович Королев, писатели Василий Макарович Шукшин и Юрий Васильевич Бондарев, Герои Советского Союза адмирал флота Николай Кузнецов и капитан подводной лодки Александр Маринеско, ученые-атомщики Игорь Васильевич Курчатов и Ефим Павлович Славский, и еще целый ряд его многочисленных работ были отлиты из бронзы или выполнены из мрамора и гранита и установлены в виде памятников в различных городах нашей страны или находятся в многочисленных музеях. Николай Александрович, несмотря на свой преклонный возраст, продолжает трудиться и создавать портреты людей, чья жизнь была посвящена процветанию нашей Отчизны.
[img=-11863]
Когда и где начал свой трудовой путь Николай Александрович? Откуда в сельском мальчишке, родившемся в простой крестьянской семье, проявился талант художника-скульптора? Обо всем этом мы вместе с ним вспоминаем – как все начиналось, вспоминаем его родителей, родное село Хранево, которое находится недалеко от районного центра Лотошино Московской области. Говорим и о Николае Устиновиче Лапшине, его дяде, известном художнике-графике, который и приобщил его к рисованию.
– Чем занимались ваши деды и родители? С кого начались художники в вашей семье?
– Первый профессиональный художник в семье – Николай Устинович Лапшин, а деды – и дед Устин Лапшин, и дед Иван Селиванов, и отец Александр Иванович Селиванов, были плотниками, столярами и имели свои плотницкие артели, и все их сыновья работали вместе с ними. А отец наш был не только хорошим плотником, но и занимался резьбой и мастерил замечательные наличники и привил мне любовь к дереву.
– Каким образом Николай Устинович повлиял на то, что вы стали художником?
– В детстве в Храневе я большую часть времени проводил в доме деда Устина, который своему сыну Николаю Лапшину не только дал хорошее образование, но, учитывая его большие способности к рисованию, поддержал его желание учиться в Москве, куда его как способного ученика направили во ВХУТЕМАС, после окончания которого Николай Устинович работал в Москве художественным редактором. Каждые весну и лето он приезжал в Хранево на этюды, иногда один, иногда с друзьями, и всегда брал меня с собой. Давал мне цветные карандаши, и я в небольшом альбомчике рисовал пейзажи. Если у меня хорошо получалось, то дядя давал мне яичко или конфетку. Так он меня постепенно и приобщил к рисованию. Он меня очень рано и на балалайке играть научил.
– Потом семья после пожара, когда в 1938 году сгорел дом в деревне, перебралась в Подмосковье, в Бирюлево. Как проходило ваши школьные годы, пригодились уроки рисования?
– В 1940 году я поступил в бирюлевскую школу №5 и был главным художником школьной стенгазеты. Я все заметки оформлял рисунками. А потом, позже, уже во время войны, когда родилась сестренка, стал из глины лепить ей разных собачек и куколок. Так что где-то я ей обязан, что стал скульптором. Кроме того, вместе с моим другом Жоркой Казакевичем для наших детских игр мы лепили из глины разных солдатиков, обжигали их в печи и раскрашивали. А потом я стал интересоваться лепкой более серьезно и даже вылепил и обжег копию памятника Петру Первому «Медный всадник» Этьена Фальконе, что стоит в Петербурге. Сделал и много других работ, которые выставлялись на выставке творчества школьников.
– Война, отсутствие игрушек, вероятно, помогли найти занятие, которое потом вылилось в профессию?
– Да, это, конечно, сыграло значительную роль в моем увлечении скульптурой. Потом я однажды увидал в журнале «Огонек» фотографию скульптора М.Г. Манизера с сыновьями, как они делают памятник из глины в мастерской. Я эту фотографию запомнил на всю жизнь, так мне захотелось побывать в этой мастерской. Если бы мне тогда сказали, что моя мечта сбудется, я бы ни за что не поверил. Когда Николай Устинович узнал о моем увлечении скульптурой, он подарил мне альбомы с работами великих мастеров Коненкова и Родена. Эти книги и были моими первыми пособиями по скульптуре.
После окончания семилетней школы меня приняли в Московское городское художественное училище, но кандидатом, без стипендии. Это потому, что все ребята были из художественной школы при этом училище, а я один – с улицы. И я год, как ошалелый, с утра до ночи работал и лишь на последнем поезде уезжал в Бирюлево. На следующий год меня уже зачислили со стипендией, но я все равно продолжал так же работать с утра и до позднего вечера. Со мной вместе стали оставаться и другие ребята. Мы работали помногу, рисовали, копировали, лепили. Моя дипломная работа «Нахимовец» была признана лучшей и отправлена на Республиканскую выставку, которая проводилась в 1952 году в Доме художника на Кузнецком Мосту, и на этой выставке я занял первое место. Этот год я и считаю началом своей творческой деятельности.
– Уже в студенческие годы в училище вы познакомились с поэзией Сергея Есенина, хотя он в те годы был запрещен. Как это произошло, кто вас с ней познакомил?
– Однажды наш однокурсник еще на втором курсе Гена Епишин стал читать стихи Есенина. До этого я даже не слышал имени Есенина и был потрясен его поэзией. На Генку «стукнули» директору училища, и его чуть не исключили из комсомола за то, что он пропагандирует поэта – «пьяницу и дебошира, который писал упаднические стихи». К счастью, обошлось. Я бросился к дяде Коле: «Дядя, стихи Есенина есть?» – «Есть, конечно». Я прочитал – и всё! Он вошел в мою душу навсегда. Я читал его стихи бесконечное количество раз. Потом, когда я уже учился в Суриковском институте, перед дипломом, в 1957 году, наш учитель М.Г. Манизер предложил сделать композицию в натуральную величину, я хотел делать только Есенина.
– Какая реакция была у окружающих? Ведь только в 1956 году Есенина «разрешили» и стали печатать и выдавать его произведения в библиотеках?
– Когда работа была закончена, Манизер остался очень доволен, а в институте ко мне просто паломничество началось: все ходили смотреть на Сергея Есенина. Успех был огромный. Приезжал даже поэт Сергей Городецкий, знавший Есенина много лет. Был и писатель Иван Рахилло, который лично знал поэта. Смотрели, обсуждали. Приезжал Свищев-Паола – знаменитый фотограф, который при жизни снимал Есенина, и он подарил мне фотографию Есенина со своим автографом. На просмотре работы мне выставили высшую оценку в институте, которую редко ставили студентам: «Похвала Совета», и работу оставили для фонда института. На других экзаменах меня только и спрашивали об одном – как я создавал образ Сергея Есенина. Летом 1957 года мою работу выставили в Парке Горького во время VI Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве. А на юбилейной выставке произведений художников Московской области 1957 года, посвященной сорокалетию Октября, мне за эту работу был присужден диплом первой степени. Позднее, в 1972 году, беломраморная фигура поэта демонстрировалась на выставке в Манеже, ее приобрели казаки и увезли на Кубань, где когда-то бывал Есенин.
Работая над образом поэта, я перечитал все, что мог, об этом удивительном человеке и понял, что недоброжелатели умышленно занижают его роль в литературе и порочат его имя. Я делал поэта русского, настоящего, не только страдающего, но жизнерадостного, озорного и веселого, а не дебошира и пьяницу, каким нам его пытались показать. Вот с того времени, уже более 60 лет, я работаю над образом Есенина. Уже сделано несколько десятков его скульптурных портретов, в которых я стремлюсь отобразить его очарование и простоту, естественность и гармонию, красоту внутреннюю и внешнюю, и настроение то радостное, то печальное, и чтобы все воплотилось в одном портрете. Не так-то просто создать образ великого сына России.
– Почему вы постоянно возвращаетесь к теме Есенина?
– Есенина я люблю как русский человек, как крестьянский сын. С 1948 года я ношу Есенина в себе. Первого Есенина я сделал в 1957 году, и с тех пор над образом Есенина работаю постоянно. Он был очень трогательный и очень чистый. Свою жизнь он закончил в 30 лет. А публиковался с 1915 по 1925 год. За 10 творческих лет столько написать выдающихся произведений мог только необыкновенный человек.
– У вас, вероятно, и архив большой по Есенину?
– Да, много его фотографий, есть и прижизненные портреты. Много фотографий и его друзей. Я читал воспоминания всех его друзей и постепенно пришел к выводу, что он не мог покончить с собой, как нам много лет навязывали. Все великие русские поэты – Пушкин, Лермонтов, Маяковский, Рубцов и многие другие, кончили жизнь не по своей воле. И Есенина, конечно, тоже убили, а потом сказали, что он повесился. Если посмотреть посмертную маску, а она у меня есть, и подарил мне ее Н.В. Томский, то по ней видно, что у него травма на лбу. Глубокая вмятина, и видно, что ее перед тем, как сделать маску, замазали пластилином. Должно быть, эта вмятина была или от удара пистолетом или канделябром, который лежал на столе. Под глазом у него был синяк. Да и причин для самоубийства у него не было. Он приехал в Ленинград полный всяких планов. Многие исследователи уверены в этом.
– Но надо ведь было делать и дипломную работу. Что вы выбрали для нее, какую композицию?
– Я решил сделать рабочего – строителя Магнитки в стиле наших иконописных образов. У нас в иконописи изображали Николая – святого, держащего в руках храм. А я сделал молодого строителя-энтузиаста: здоровый такой детина, босиком и с киркой в одной руке, а в другой он держит макет домны, которую строит. Очень интересная работа была, и ее взяли на выставку, посвященную 40-летию комсомола. Она стояла в центре Манежа, и о ней написали в газетах. Я был очень горд, что мои первые работы были замечены.
– Вы, молодой, начинающий и талантливый скульптор, окончили институт, и что было дальше?
– После окончания института меня приняли в Союз художников, и я стал постоянно участвовать в различных выставках. Пошли заказы. Что-то стали покупать с выставок. Одновременно со мной в Союз художников влилось несколько выпускников Суриковского института, и мы стали задавать там тон.
В 1960 году Союз художников РСФСР организовал выставку «Советская Россия», где наши работы занимали целый зал, работы, которые мы сделали в Электростали. Целый зал! Об этом много писали. Чтобы выставку сделать интересной и разнообразной, нам, художникам, предложили поездить по колхозам и предприятиям. И вот тогда мы организовались: Аникеев – живописец и три скульптора – Рыбкин, Егоров и я. Нам предложили поехать на Электростальский завод тяжелого машиностроения. Мы походили по цехам и поразились, как много там работало интересных людей. Особенно мне понравился один рабочий – кузнец Овчаренко. У него было удивительно выразительное лицо. Мы сразу – в цех, где он работал, принесли свои материалы – глину, мольберты, и начали энергично лепить и рисовать. Нас пытались отговорить: бригада, мол, слабая, не всегда выполняет план. Но нам они были интересны другим, и мы продолжали работать. Проходит день, другой – и вдруг «молния» в заводской газете: эта бригада перевыполнила план в три раза! Нас приехали снимать с телевидения. Везде писали, как мы готовимся к этой выставке, и что своей работой мы стали примером и для рабочих, отчего они перевыполняют план. Шуму было много, везде печатали наши фотографии. Я сделал сталевара в кепке. Выставком решил, что все электростальские работы должны находиться в одном зале, а в центре должна стоять одна большая трехметровая работа «Сталевар», которую мы сделали с Сашей Рыбкиным. На стенах были развешаны живопись и графика. Успех был большой.
– Над чем вы еще работали в те, 60-е годы?
– Я сделал много работ на колхозную тему: «Молодая колхозница» (песчаник), «Женщина с ребенком» (дерево), «Плотник» (дерево) и «Портрет телятницы» (гранит), который я рубил целое лето. Затем начал работать над портретами известных в нашей стране людей. Первым был портрет мужественного вулканолога Евгения Константиновича Мархинина, не единожды выходившего к кратерам извергающихся вулканов. Следующим – портрет известного детского врача академика Вячеслава Александровича Таболина, большого любителя поэзии Есенина, что сдружило нас на многие годы. Я уговорил его попозировать и сделал еще один портрет в мраморе, а другой отлил в бронзе. Обе работы купило Министерство культуры. Бюст в мраморе был отправлен в город Владимир, в котором Таболин родился.
– Но в эти годы вы уже получали заказы и на большие работы, на памятники. Какие работы особенно запомнились?
– Конечно, Монумент Победы для города Глазова в Удмуртской АССР, который был установлен в центре города. Это был 18-метровый обелиск и трехфигурная композиция: солдат в плащ-палатке, женщина-крестьянка со снопом и мальчишка со снарядом. На снаряде написано «По Берлину». Из гранита были сделаны кубы, на которых были выполнены шесть барельефных портретов – Героев Советского Союза из Удмуртии. Я приезжал на открытие этого монумента. Праздник был по всему городу с демонстрацией и оркестром, а вечером был грандиозный салют.
В эти же годы, в 1967 году, я выполнил памятник героям-подпольщикам Мелитополя, который был создан к 50-летию Октябрьской революции и установлен около исполкома города. А для Ульяновской области в 1969 году сделал памятник командиру Первой конной армии Гаю, расстрелянному в 1937 году. В начале 1970 года мне заказали памятник К.Э. Циолковскому, который был установлен на Раменском ракетном заводе. И много других работ выполнял в эти годы, которые после выставок приобретались для различных музеев.
– В начале 80-х годов вы создали потрясающую серию портретов – создателей атомного ледокола «Ленин», которую вам заказало Мурманское морское пароходство. В связи с какими событиями поступил этот заказ?
– Мне предложили выполнить серию из 16 портретов – создателей и эксплуатационников первого в мире атомного ледокола «Ленин», 25-летие которого отмечалось в 1984 году. С удовольствием вспоминаю это время и тех героев-моряков, с которыми мне приходилось общаться. Удивительные люди и герои настоящие. В Мурманске даже собирались поставить памятник создателям атомного ледокола и подбирали место для его установки, но вдруг вышло постановление правительства о запрете установки всех памятников, которые должны были делать в стране, и пришлось заключать договор только на изготовление 16 бюстов. В Мурманске на юбилейной конференции была открыта выставка. Вот список некоторых работ, представленных на ней: И.В. Курчатов, А.П. Александров, П.А. Пономарев, Б.М. Соколов, Н.С. Хлопкин, И.И. Африкантов и другие. Я присутствовал на этой конференции и с большим вниманием слушал выступления ее участников. Затем эту выставку показали в Москве в Музее Морского флота, и открывал ее А.П. Александров – президент АН СССР. Я рад, что портрет А.П. Александрова у меня получился самым лучшим, и после его смерти на территории Курчатовского института был установлен ему памятник, который я сделал в бронзе.
– Выполнив эту серию, вы продолжили делать портреты известных деятелей нашей страны: Келдыш, Королев, Курчатов, Доллежаль, Славский, Блохинцев. Бронзовый бюст Доллежаля установлен в институте, который носит его имя. Бюст Е.П. Славского, 30 лет руководившего атомной отраслью, стоит в одном из институтов Санкт-Петербурга, памятник академику Блохинцеву – в Дубне, и т.д. Они все были выполнены из бронзы или вы использовали и другие материалы?
– Не только из бронзы. Я сделал композицию «Соратники» – С.П. Королев, М.В. Келдыш, И.В. Курчатов, из стеклопластика, затонировав ее под бронзу, а по заказу Министерства культуры портрет С.П. Королева был выполнен еще и из кованой меди. В то время такие эксперименты поощрялись и выполненные работы приобретались для музеев.
– Я знаю, что вы откликались и на все события, происходившие в стране. И у вас есть замечательная серия портретов, посвященная участникам ликвидации последствий катастрофы в Чернобыле. Вы лауреат премии «Чернобыльская Звезда». Это была инициативная работа или вы ее делали по заказу?
– Вначале мне руководство одной общественной организации заказало пять портретов чернобыльцев для музея, и я с удовольствием взялся выполнять этот заказ. Знакомство с этими отважными и героическими людьми еще раз убедило меня, насколько они мужественные люди и патриоты нашей страны. Затем последовали еще заказы на выполнение портретов чернобыльцев, и выполнено было 19 бюстов, в том числе и дважды лауреата Государственной премии Ю.Ф. Юрченко, академика В.А. Легасова, лауреата премии Ленинского комсомола Л.Л. Бочарова, писателя и строителя А.И. Калачева, поэта Владимира Степанова и других. А по просьбе вдовы В.А. Легасова М.М. Легасовой мною было сделано надгробие на могилу ученого в виде скорбящей женщины в натуральную величину, установленное на Новодевичьем кладбище на могиле ученого. Через некоторое время по просьбе школы, где учился В.А. Легасов, я сделал партию небольших настольных бронзовых бюстов ученого для вручения отличившимся школьникам. В ближайшее время планируется открытие Центра чернобыльцев в Москве, в котором все выполненные мною портреты будут выставлены.
– У вас есть два замечательных портрета А.И. Маринеско и Н.Г. Кузнецова. В связи с какими событиями вы решили их сделать?
– Приближалось 300-летие Российского флота. Разумеется, к такой дате обязательно должна была состояться художественная выставка, и я решил сделать бюсты нескольких выдающихся людей, сыгравших значительную роль в борьбе с фашистами. Известно, что наши Вооруженные силы накануне нападения Германии на Советский Союз не были готовы к войне. Единственным исключением был флот. А командующий флотом был молодой адмирал Николай Герасимович Кузнецов. Он понимал военную ситуацию, не сомневался в нападении Германии на СССР и подготовил флот к войне. В первые часы войны именно Военно-морской флот организованно и без паники встретил врага и дал ему отпор. Это исторический факт. Я понял, насколько велик и значителен этот выдающийся адмирал, и что я должен сделать его портрет. Был еще один герой войны – А.И. Маринеско – командир подводной лодки, потопивший на Балтике корабль, на котором находился «весь цвет» подводников немецкой армии. Гитлер объявил его личным врагом. Я сделал эти две работы в гипсе и затонировал их под бронзу.
Сделал я и бюст ученика академика А.Н. Крылова, кораблестроителя Владимира Ивановича Юркевича, по проекту которого во Франции был построен известный корабль «Нормандия», выигравший «Голубую ленту Атлантики». Раньше этот приз завоевывала в основном Англия, но здесь получила Франция, и помог его завоевать русский эмигрант, бежавший из России во время Октябрьской революции. И четвертым бюстом, подготовленным к этому значительному событию, был портрет Акселя Ивановича Берга, первого командира подводной лодки еще в царской России. Он очень много сделал для нашей страны, стал академиком и адмиралом флота. Вот эти четыре портрета я и предполагал представить на выставке, посвященной 300-летию Российского флота, но она не состоялась. В середине 1990-х годов в нашей стране было не до выставок, времена были тяжелые.
– В эти же годы вы делаете замечательный памятник Василию Макаровичу Шукшину. И тоже по собственной инициативе?
– Я очень люблю его рассказы и всегда с огромным удовольствием смотрел его фильмы, поэтому, когда Министерство культуры предложило мне сделать памятник Василию Макаровичу для села Сростки, где он родился, окончил школу, в которой был директором, я с большим энтузиазмом принялся за эту работу. Вначале я сделал его из стеклопластика, свозил на Алтай, там его оценили, а потом уже он был выполнен из бронзы и установлен возле этой школы. Но позже памятник перенесли вовнутрь школы, где было безопасно от грабителей. А стеклопластиковый вариант памятника остался в Москве, и посетители моей мастерской всегда отзывались о нем с восхищением, чему я был очень рад.
– В 1995 году страна отмечала 100 лет со дня рождения Сергея Есенина. Я знаю, что еще задолго до этого события вы начали готовиться к знаменательной дате и поставили перед собой задачу – сделать портрет Есенина таким, каким вы его представляете после многих лет изучения его жизни и творчества, а также портреты друзей поэта, окружавших его при жизни. Что удалось вам сделать?
– Готовиться к 100-летию Есенина я начал задолго до юбилея. Я лепил один портрет Есенина, другой, отливал в бронзе, собирал материал о поэте. Мне захотелось сделать Есенина таким, каким я себе его представлял. Ему присущи все черты русского человека: доброта, совестливость, широта, озорство. Он был и печальный, и веселый – всякий был. Я встречался с его друзьями, которые рассказывали о нем, и я понял, что имя великого сына России унижалось специально. Десятилетиями враги России формировали у народа ложный образ поэта. А он был настоящим русским – и добрым, и доверчивым. Я сделал портрет Есенина в мраморе, стараясь изобразить «своего» поэта. Потом я подумал, что надо сделать и тех людей, которые были вокруг него и так или иначе влияли на его творчество.
Начал с портрета Николая Клюева, который был и учитель, и друг, и единомышленник Есенина. Выковал его из меди. Затем я сделал портрет поэта Сергея Городецкого, который помог Есенину в начале его творчества и познакомил его с Клюевым. Выполнил я портреты Мариенгофа и Шершеневича – приятелей поэта. Следующий был портрет Алексея Ганина – одного из самых верных друзей Есенина, с которым он познакомился еще до революции в санитарном поезде, где Ганин был фельдшером, а Есенин служил в этом поезде. Конечно, я сделал портреты и его любимых женщин: Анны Романовны Изрядновой – первой, гражданской жены Есенина, которая родила ему сына. Портрет ее я сделал в мраморе. Этой работой заинтересовался Сергей Никоненко, который открыл Есенинский культурный центр и приобрел его для этого центра. В этом Центре сейчас стоят шесть моих работ, посвященных Есенину, в том числе и его сын Юра и Николай Клюев, а также портрет Сергея Никоненко. Для есенинской серии я выполнил портреты Зинаиды Райх, Айседоры Дункан и, конечно, Августы Миклашевской, которой он посвятил несколько стихотворений. Вот, например:
…Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным…
Затем были выполнены портреты поэтов Николая Приблудного, Сергея Клычкова, Петра Орешина и, конечно, писателя и следователя Эдуарда Хлысталова, который много лет занимался расследованием гибели Сергея Есенина, отмывая чистое имя поэта от грязи и лжи недругов. Вот так я сделал 22 портрета, в том числе и 4 портрета Есенина в мраморе, бронзе, в стеклопластике и в гипсе. В Рязани была проведена Республиканская выставка в честь 100-летия Сергея Есенина, на которой была представлена и моя серия работ «Есенин и его окружение». Эта есенинская серия затем была показана и на выставке в Москве, в зале Центрального дома Советской армии. Над серией портретов «Есенин и его окружение» я продолжал работать и в последующие годы, а когда была выставка в Рязани, посвященная 110-й годовщине со дня его рождения, то здесь уже было представлено более сорока работ.
– Параллельно, работая над образом Есенина, вы выполнили портрет еще одного замечательного поэта с трагической судьбой – Павла Васильева, расстрелянного в 1937 году. Что вас привлекло в нем?
– Однажды ко мне приехала директор Павлодарского музея Павла Васильева Лидия Григорьевна Бунеева и стала читать стихи Васильева. Я был потрясен. Это поэтический уровень Пушкина, Некрасова, Есенина.
Мне нравится деревьев стать,
Июльских листьев злая пена.
Весь мир в них тонет по колено.
В них нашу молодость и стать
Мы узнавали постепенно…
У него был великолепный поэтический дар и он очень выделялся на фоне поэтов того времени. Друзья Есенина, оставшиеся в живых, пытались его беречь, особенно он был дружен с Клычковым. Но не уберегли. Я кроме его портрета сделал фигурку, где он стоит с чемоданом. Он всегда был в поездках и всегда с чемоданом, в котором возил свои рукописи. Бюст, выполненный из мрамора, я подарил в Год России в Казахстане президенту республики Н.А. Назарбаеву, а он уже передал его в Павлодарский музей Павла Васильева. Его творческий путь был таким же коротким, как и у Есенина – 10 лет. В 2015 году в Москве на доме, где жил Павел Васильев, была установлена выполненная мною памятная доска с барельефом Павла Васильева на улице 4-й Тверской-Ямской.
– В начале двухтысячных годов на Кузнецком Мосту у вас проходила выставка в связи с пятидесятилетием вашей творческой деятельности, где в числе ваших работ было представлено много портретов современных писателей и поэтов: поэтессы Натальи Кирилловны Сидориной, писателей Валентина Васильевича Сорокина, поэта Владимира Тимофеевича Фомичева, журналиста Германа Владимировича Смирнова и других. Как создавалась эта серия?
– В создании этой серии мне очень помог писатель Арсений Васильевич Ларионов. Мне были заказаны портреты многих современных писателей для издательства «Советский писатель», директором которого он был многие годы. Были выполнены портреты знаменитых писателей: Михаила Шолохова, Героя Сталинградской битвы писателя Юрия Бондарева, поэтов Валерия Хатюшина, Вячеслава Орлова, Героя Советского Союза генерала армии Валентина Варенникова, певицы, народной артистки Александры Стрельченко и многих других наших замечательных деятелей культуры и искусства, с которыми меня познакомил Ларионов и которые были частыми гостями моей мастерской. Сделал я и портрет Арсения Васильевича Ларионова. В 2005 году, в год 100-летия со дня рождения Шолохова, за серию литературных портретов мне было присвоено звание лауреата Международной литературной премии имени Шолохова. А в Гуманитарном университете имени Шолохова прошла выставка моих литературных портретов, где было представлено более двадцати работ.
– Сегодня, когда практически нет государственных заказов на выполнение портретов наших знаменитых современников, как вы работаете?
– Как правило, заказы поступают уже только от частных лиц или отдельных организаций. Для Политехнического музея я выполнил портреты ученых Сергея Ивановича Вавилова и Владимира Алексеевича Кириллина, по заказу Курчатовского института – памятник академику А.П. Александрову, по заказу администрации города Мытищи сделан бюст поэта Дмитрия Кедрина, установленный рядом с библиотекой, носящей его имя. В Пушкино установлен памятник Владимиру Маяковскому, который я выполнил совместно с моим сыном скульптором Василием Селивановым. Многие работы я выполняю и по собственной инициативе, которые затем приобретаются отдельными организациям или выставляются на персональных выставках, но проводить эти выставки становится все труднее. Некоторые работы я делаю и в мраморе, как, например, бюст Ю.В. Бондарева, который был выполнен к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне.
– Ваш сын Василий Селиванов – уже известный скульптор, автор таких значительных памятников, как Римскому-Корсакову, князю Святославу, Ивану Грозному, Л.Н. Толстому и многих других. Некоторые работы вы делаете вместе с ним, например, памятник русскому вице-адмиралу Василию Михайловичу Головину, установленный в 2009 году на далеких океанийских островах, в столице Республики Вануату – городе Порт-Вила. Как это случилось, что вы стали исполнителями такого интересного заказа?
– О, это удивительная история! Наш соотечественник Николай Мишутушкин – потомок терского казака, родившийся во Франции, стал самым известным русским художником Австралии, в Тихоокеанском регионе, как один из создателей герба Республики Вануату. Он более 40 лет жил в Австралии и мечтал о возрождении связей России и Океании. К 200-летию первой встречи русских с жителями острова Тана, куда в 1809 году приплыл корабль «Диана» под командованием вице-адмирала В.М. Головина, Мишутушкин организовал фонд «Мишутушкин – А. Пилиоко», по заказу которого и было поручено изготовить памятник знаменитому мореплавателю. При этом ими было принято решение, что этот памятник должны выполнять только русские скульпторы. К нам приехала целая делегация из Австралии, и мы с Василием выполнили этот заказ. Памятник был открыт 28 июля 2009 года в городе Порт-Вила, на острове Эфате в Республике Вануату. Замечательное было событие, на открытие летал Василий и привез оттуда массу впечатлений, при этом за месяц пребывания на островах он сделал большое количество живописных портретов наших соотечественников и местных жителей.
– Уже многие годы вы выполняете небольшие настольные бюсты знаменитых соотечественников из фарфора. С чем это связано?
– Сначала я начал делать настольные портреты Сергея Есенина по собственной инициативе, потом продолжил по просьбе друзей, а затем стали поступать заказы и от отдельных организаций. Так, за несколько лет было выполнено 25 настольных бюстов из неглазированного фарфора. В их число вошли четыре разных портрета Сергея Есенина и портрет Дмитрия Кедрина для награждения лауреатов литературных премий их имени, портреты писателей Шолохова, Распутина, Бондарева, Шукшина, Белова, ученых Кириллина, Славского, Легасова, поэтов Павла Васильева, Валерия Хатюшина, артистов Стрельченко, Т. Петровой. Для Лотошинской библиотеки имени Николая Тряпкина по их просьбе я сделал настольный бюст поэта. Затем – портреты композиторов Гладкова, Гаврилина и Свиридова. Одна из последних работ – композиция «Сергей Есенин» для награждения лауреатов литературной премии «О Русь, взмахни крылами!». И еще много других. В этом направлении я и сейчас продолжаю трудиться – работаю над образом нашего замечательного певца Дмитрия Хворостовского, так рано ушедшего из жизни.
– В связи с 90-летием на вашей родине в Лотошине в Краеведческом музее проходила выставка ваших работ. Расскажите об этом.
– У меня уже давно установилась связь с моими земляками. Я периодически передавал в дар Краеведческому музею многие свои работы. Это портреты поэта Николая Тряпкина, первого председателя колхоза в селе Хранево Ивана Арсентьевича Морозова и другие. В 2003 году мне было присвоено звание «Почетный житель Лотошинского района». В прошлом году, в год моего 90-летия и к 90-летию города Лотошино, я подарил своим землякам более 80 скульптурных работ. Мои выставки были устроены в Краеведческом музее и в художественной галерее в Микулине. Эти работы будут там находиться в постоянной экспозиции, благодаря которым посетители музея и галереи смогут знакомиться с портретами наших знаменитых соотечественников.
* * *
В день своего 90-летия Николай Александрович получил поздравления от президента В.В. Путина и премьер-министра Д.А. Медведева. И тем не менее решением Союза художников РФ от 31 мая 2019 года народный художник России был лишен мастерской. Ведь она находилась в центре Москвы, и, естественно, допустить такое наши очень «либеральные» власти ну никак не могли… Кто-то очень влиятельный положил на нее глаз… Выдающийся русский скульптор со всеми своими работами, находившимися в мастерской, вынужден был выселяться в никуда! И это несмотря на юбилейный год! Пока временно приютили чернобыльцы. И неудивительно, что от Союза художников на творческом вечере, посвященном юбилею Н.А. Селиванова, не было никого. Вот так в реальности центральные и «культурные» власти ценят работу национальных русских художников.
Николай Александрович Селиванов продолжает работать… дома.
[img=-11864]
