Он, этот подвиг, есть сумма разномасштабных дел, некоторые из которых иногда представляются небольшими и очень уж частными. О частностях хочу поразмышлять в связи с Великой Победой. Но сначала немного воспоминаний.
Сейчас трудно представить невероятное свершение первых месяцев войны – эвакуацию более пятисот предприятий и миллионов граждан на Урал, в Среднюю Азию, в Сибирь, включая, конечно, и Томск.
Патриархальный Томск уже тогда был известен России университетом и технологическим институтом, но промышленность наша выглядела весьма скромно.
…Едва ли отыщется сегодня фронтовик, забывший Клавдию Шульженко с ее «Давай закурим, товарищ, по одной…» Можете скептически усмехнуться, но нарком А. Микоян еще в 1931 году заметил: «Махорка – это оборона». Созданная у нас в 1927 году фабрика давала фронту до десяти тысяч ящиков махорки в месяц, нормы предусматривали 20 граммов каждому солдату. В 1973 году фабрику закрыли, курить, как доказано, вредно. Но победе служили не только самокрутки из томской махорки, но и наркомовские сто граммов, производимые нашими ликеро-водочными заводами, в том числе и томским. Не будем ханжами, хотя все же признаемся, что алкоголь в бою – спорный до-
пинг.
Еще из томских предприятий – дореволюционная спичфабрика, сразу нашла место в новых условиях. Кроме основной продукции – а к концу войны фабрика производила чуть ли не миллион ящиков (не коробков, а именно ящиков!) спичек в год – там же делали бутылки с зажигательной противотанковой смесью, те самые «коктейли»…
К этим двум производствам остается добавить хлебокомбинат, небольшие предприятия пищевой промышленности, мастерские при политехническом институте, позднее ставшие Томским электромеханическим заводом. Наши лесники поставляли оружейным заводам огромное количество болванок для изготовления прикладов автоматов и винтовок, а крепежный лес шел в Кузбасс, это растущие добыча угля и производство стали. Было еще одно внешне незаметное производство, сыгравшее огромную роль в спасении жизни раненых воинов – выпуск противостолбнячной сыворотки Томским НИИ вакцин и сывороток, в просторечии – «Бактином». Ну, а созданная еще в 1912 году знаменитая «Карандашка» обеспечивала военное производство тарой, не прекращая своего основного дела. В нашей области есть немалые запасы кедра, его нам не жалко настолько, что сегодня «Сибирскую карандашную фабрику» мы в значительной степени отдали всемирно известному чешскому концерну Koh-i-Noor Hardtmuth. Иностранные инвестиции, понимаешь…
Вот, пожалуй, и всё, что мог дать фронту предвоенный Томск.
В июле город принял более 30 предприятий из Москвы, Ленинграда, Гомеля, Запорожья, Керчи, в том числе частично или полностью «Пневматику», «Электросилу» Загорский оптико-механический, ГПЗ-1, «Красный богатырь», «Севкабель», завод имени Лепсе, «Фрезер», «Манометр». Горожане, в основном студентки, построили в городе 24 километра железнодорожных путей к важнейшим предприятиям, на стальных листах – транспорта не было! – перетащили в строящиеся цеха и приспосабливаемые здания станки и оборудование. Это чудо, но в ноябре уже изготовили первый подшипник, в декабре – первый электродвигатель и первую тысячу самолетных ламп. А дальше – мины, миноискатели, запалы для гранат, прицелы к пушкам, не говоря уж о валенках, полушубках, консервах, сухарях и даже пельменях. Общий объем промышленного производства вырос в три-шесть раз. Была образована область с центром в Томске. В начале войны в нем жило 114 тысяч человек, к 1944 году – 177 тысяч.
***
И была среди новых томичей совершенно особая группа, точных данных я пока не имею, но, видимо, порядка двух сотен. Летом 1942 и 1943 годов в Томск приехали «спецы». Нет-нет, речь идет вовсе не о каких-то особо образованных высококлассных специалистах военной, промышленной и иных областей, такие тоже были, а о закрепившемся в быту самоназвании 16–18-летних мальчишек, учащихся так называемых спецшкол – средних специальных военных школ наркомата просвещения РСФСР. Они прибыли в Томское артиллерийское училище из 1-й Московской и некоторых других спецшкол для получения военного образования.
***
История этих школ уходит в далекое прошлое. Уже в XVIII в. стало ясно, что одного только благородного происхождения вместе с преданностью государю и личной храбростью недостаточно для достижения успеха в войне. Необходимы еще основательная предварительная подготовка и хорошее образование, причем начинать надо с младых ногтей. В России соответствующую систему заложил Петр I, создавший в 1701 году Школу Математических и Навигацких наук. Позднее начальная военная подготовка вылилась в организацию кадетских корпусов (их было более пятидесяти), прекрасно готовивших преданных императору и Отечеству, высоко и всесторонне образованных интеллигентных членов общества, таких, например, как М. Кутузов и Д. Карбышев. Важную роль в работе корпусов сыграли выдающийся военный организатор, военный министр правительства Александра II генерал-фельдмаршал Дмитрий Милютин и – как же тесен мир! – военный педагог, генерал-лейтенант Захарий Макшеев, двоюродный дед известного писателя, моего друга Вадима Макшеева, недавно нас оставившего…
***
Большинство кадетов на рубеже XIX–ХХ вв. были непримиримыми врагами революции. Временное правительство преобразовало корпуса, а советское вообще закрыло эту опору монархического режима, как и другие царские военно-учебные заведения.
Однако оборона страны требовала подготовки кадров, и вскоре в стране создали более ста военных школ, в 1936–1937 гг. преобразованных в училища. Они-то и подготовили за три предвоенных года около пятидесяти тысяч офицеров. Но сразу стало ясно, что обычные советские школы ни по воспитанию, ни по физической, ни по общей подготовке не удовлетворяют требованиям, предъявляемым курсантам новыми военными училищами, особенно артиллерийскими, где нужна математика. Вот тогда-то генерал-полковники артиллерии В.Д. Грендаль и Н.Н. Воронов, решительно поддержанные начальником Генштаба РККА Б.М. Шапошниковым, предложили наркому К.Е. Ворошилову создать подготовительные учебные заведения. Идею поддержал ЦК ВЛКСМ, она понравилась И. Сталину.
Конечно, слово «кадеты», ассоциировавшееся еще и с «кадетами» – членами монархической Конституционно-демократической партии П.Н. Милюкова, не могло быть использовано всего через двадцать лет после Октября. И 5 мая 1937 года пять московских средних школ преобразовали не в кадетские корпуса, а в «средние специальные артиллерийские школы». Вскоре их стало более двадцати, к ним добавились танковые школы, школы ВВС и ВМФ. Конкурс при поступлении в эти школы был сравним с конкурсом в театральный – до семидесяти человек на место. Показателем уровня спецшкол могут послужить имена некоторых их воспитанников: Василий Сталин (летчик, генерал-лейтенант, сын И. Сталина), Артем Сергеев (генерал-майор артиллерии, сын старого большевика «товарища Артема», воспитывавшийся в семье И. Сталина), Тимур Фрунзе (Герой Советского Союза, 18-летний летчик-истребитель, погибший в небе Москвы, он воспитывался после смерти М. Фрунзе в семье бездетных Клима и Екатерины Ворошиловых), его друг Степан Микоян (генерал-лейтенант авиации, сын А. Микояна). Учились там и дети других видных руководителей, мы о них знаем мало, ибо тогда как-то не было принято копаться в подробностях семейной жизни больших людей.
Не знаю точных цифр, но более пятнадцати тысяч «спецов» стали офицерами, более тридцати – Героями Советского Союза, более сорока – генералами.
***
В тридцатые годы вышел роман Алексея Толстого «Петр Первый», удостоенный Сталинской премии. В нем упоминаются «потешные» Преображенский и Семеновский полки. Читающая публика сразу же назвала спецов «потешными войсками наркомпроса», ибо спецшколы по ряду причин не вошли в систему наркомата обороны. Это было не очень удачное подчинение, его повторили и в наше время, создав едва ли не в каждой области по нескольку «кадетских корпусов», лишь отдаленно напоминающих не только дореволюционные учреждения, но и наши спецшколы.
***
А учиться было очень трудно. Кроме обычной школьной программы – военные дисциплины. Уставы… Основы теории артиллерийской стрельбы… Материальная часть стрелкового оружия и артиллерии… Строевая и физическая подготовка … Летние лагеря… Прекрасные, часто гражданские педагоги, до сих пор помню обожаемого нашего «Афоню в квадрате», учителя математики Афанасия Афанасьевича Пахальчука… Скверное – война! – питание… Красивая форма…
В начале июня 1941 года «спецы»-десятиклассники сдавали выпускные экзамены, а те, кто сдал переводные экзамены за 8-й и 9-й классы были в лагерях. Многие попали под первые бомбежки, копали окопы, тушили «зажигалки», несли патрульную службу и, естественно, собирались на фронт – как же, вдруг немцев расколотят без участия спецов! Но спецшколы эвакуировали в Кемеровскую область, на Алтай, в Сибирь и Казахстан. «Да, война. Но извольте получить среднее образование, поступить в военные училища, тогда – фронт». 8-я Ленинградская оказалась в Тогуле (вы знаете, где это?), а потом реэвакуировалась в Ижевск. Мне выпала честь в 1945 году окончить эту школу.
Знаю чуть более семидесяти фамилий московских-томских спецов, среди них прибывшие в Томск 8 июня 1942 года Виктор Коренев и Марлен Петров. В декабре того же года они вместе с друзьями, уже офицерами, убыли на фронт. В 1949 году Герой Советского Союза Марлен Матвеевич Петров вновь оказался в ТАУ на должности командира батареи курсантов. Позднее оба они стали генералами, семь их москвичей-сокурсников – полковниками, каждый второй погиб за Родину. Хочу знать имена всех, хочу, чтобы их помнили и на московском Арбате, и на томском Обрубе…
***
Ну а мораль-то в чем? Я как-то раньше не задумывался, что московские «спецы» и рабочие, ленинградские, белорусские, украинские инженеры, токари, слесари, их дети вовсе не были нашими гостями. Они были у себя дома, именно этот общий дом они должны были защитить здесь, в тылу, и там, на фронте, не жалея ни своих сил, ни своих жизней. И разве не в этом чувстве принадлежности каждого из нас великой стране и великому народу, чувстве нашего общего долга и общего дела одна из причин Победы? Кто-то может возразить и рассказать о неудобствах, тесноте, обидах и даже скандалах. Я тоже это помню, да, горького было немало. Но мелочи быта не разбили наш корабль! И вот еще одно этому подтверждение
14 марта 2020 года, в год 75-летия Победы, исполняется 100 лет со дня рождения Томского военного училища. Естественно, готовимся к празднику, утвердили в городской думе проект мемориала, собираем материалы для музея. Трудная, интересная благодарная работа, в процессе которой открываются замечательные страницы прошлого.
***
В среду, 11 июня 1941 года, у второкурсников Новосибирского пехотного и Томского артиллерийского училищ, проходивших лагерные сборы в знаменитых Юргинских лагерях, занятия были отменены. В 12.00 курсантов построили на лагерном плацу для объявления подписанного 10 июня приказа наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. Приказом предписывалось во всех военных училищах СССР немедленно, без сдачи каких-либо испытаний, провести выпуск курсантов второго года обучения с присвоением им предусмотренных званий командно-начальствующего состава Красной Армии и с незамедлительным направлением по местам распределения. Этими местами для сибиряков стали в основном Прибалтийский и Западный особые военные округа. А по подписанному заместителем наркома маршалом Куликом в июле приказу №029 в войска отправлялись еще и слушатели военных академий.
Молодые офицеры выехали из Юрги 11–12 июня, прекрасно понимая, куда и зачем едут. А 14 июня, еще находясь в пути, они услышали сообщение ТАСС, в котором утверждалось, что «СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». Проще говоря, ребята, успокойтесь, войны не будет.
Сегодня принято считать, что все мы тогда действительно успокоились, и это сыграло роковую роль в событиях лета и осени 1941 года. А ведь было не совсем так! И даже мы, деревенские школьники, понимали, что война неизбежна, а ребята – им ведь было 18–20 лет, мальчишки, – прицепляя на петлички лейтенантские «кубари», понимали, что без ведома товарища Сталина нарком не отдал бы этого, по-настоящему боевого приказа. Конечно, никто не знал размера бед, которые принесет нам война, но даже потом люди понимали, что дипломатические игры и реальная жизнь не одно и то же!
Знал тов. Сталин о готовящемся нападении Германии на СССР, принимал меры для усиления нашей обороноспособности, не всё получилось, ошибок было больше, чем следует, но не сводите всё ни к одному человеку, ни к одному документу, проще – не врите! Молодые офицеры-сибиряки ехали на фронт еще до его появления. И они свое дело сделали!
***
Выпускная фотография одного из стоявших тогда на плацу взводов. 28 юношей. Понимаю, почти никто из них с фронта не вернулся. Кто их вспомнит? Немного знаю о двоих. М.И. Ольшевский стал белорусским партизаном. П.А. Бова защищал Смоленск, Вязьму и Москву, излечившись от последствий тяжелого ранения, окончил Томский медицинский институт, был заведующим облздравом и деканом педфака ТМИ. Добавлю, сегодня это необходимо делать, еще одну мысль. Украинец Петр Бова родился на Алтае. Защищал братскую Белоруссию. Пролил кровь за седой русский Смоленск и столицу России Москву. После ранения лечился в одном из древнейших городов мира, узбекском Самарканде. Служил в Казахстане. Работал на земле кетов и селькупов. Объездил весь Советский Союз, достойно представляя русский сибирский Томск. Задумайтесь!
И еще один факт. За четыре года до начала войны к нам с Украины, точнее, из Киева и Сум, перевели несколько десятков курсантов. Я задумался об этом, увидев в списке выпускников 1939 года необычно много чисто украинских фамилий. Дадюк, Доля, Горб, Кашуба, Колмиец, Недоступ, Туз, Шкумат. Сразу вспомнилась служба в Сумском училище, где едва ли не половина моих курсантов и сослуживцев были украинцами, некоторые имели совершенно русские, но и многие характерные украинские фамилии – Лушпа, Каравай, Рябоконь, Рябокляч и даже Рябокобыла. Можете улыбнуться или вспомнить гоголевских Шпоньку, Козолупа, Свербигуса, Басаврюка, да и самого Бульбу. Что-то есть в этом озорное, доброе, славянское, человечное. Конечно, это могло быть случайными совпадением, но потом я узнал, что некоторые предвоенные лейтенанты действительно родились на Украине.
Тут надо объяснить, почему из десятков выпусков нашего училища меня особенно заинтересовал выпуск 1939 года. В попавшем мне в руки неполном списке была одна фамилия, защитникам Родины хорошо известная, – Бойчук!
Возможно, не все читатели знают, что за всю историю нашей армии звание маршала артиллерии удостоились тринадцать человек. Так вот, двое из них, Герои Социалистического Труда П.Н. Кулешов и Е.В. Бойчук, – наши воспитанники, наша гордость и слава.
***
Ефим Васильевич родился в Подольской губернии 24 декабря 1918 года. Его отец, Василий Кондратьевич, крестьянин, служил на крейсере «Память Азова», участвовал в Свеаборгском восстании 1906 года, был сослан на десять лет в Сибирь.
В 1937 году Е. Бойчук поступил в Киевское училище, но вскоре вместе с товарищами из Киева и Сум был переведен в Томск. По окончании – обычная служба. Дальний Восток, командир взвода, батареи. Великая Отечественная – командир батареи, дивизиона, начальник штаба полка, бригады. Несколько ранений. Снова Дальний Восток, НШ бригады. Война с Японией. Академия им. Дзержинского, диплом с отличием. Командир полка, бригады, ракетного корпуса на Урале.
***
Читатели, наверное, знают, что 1 мая 1960 года уральские ракетчики сбили американский разведывательный самолет U-2 – тогда иностранным шпионам не разрешалось летать в небе Советского Союза. Пилот Ф.Г. Пауэрс при взрыве чудом уцелел, о чем в США многие сожалели, ибо 10 августа Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к 10 годам лишения свободы лет за шпионаж. Осужденного отправили в знаменитый Владимирский централ. Через полтора года Пауэрса, добавив, так сказать, «для веса» еще двух ранее пойманных шпионов, обменяли на нашего выдающегося разведчика полковника Рудольфа Абеля, приговоренного в США к 32 годам тюремного заключения.
***
«После этого» вовсе не обязательно означает «вследствие этого». Но генерала Бойчука перевели из Свердловска в Москву, в Генштаб ВС СССР, там он продолжал работу по созданию ракетно-ядерного щита СССР. К четырем боевым орденам добавил еще шесть послевоенных. На здании одного из управлений генштаба в его память установлена мемориальная доска. Его имя носит одна из улиц Москвы. Надеюсь, оно когда-нибудь будет отмечено и в Томске, и на Украине.
***
Сегодня, особенно после недавних выборов, слово «Украина» у многих вызывает сложные эмоции. А у меня дед – украинский земский врач, мама с Украины, я три года служил в Сумах, участвовал в конкурсе художественной самодеятельности в Киеве, у меня там живут однокурсники и многочисленные ученики, много раз бывал в Одессе, и вообще очень люблю рiдну неньку Украину, ее природу, ее простых людей, их песни, и – содрогнитесь, моралисты! – закончив эту статью, с удовольствием закушу кусочком сала с черным хлебом одну-другую рюмочку горiлки. В Советской Армии служил с украинцами, белорусами, грузинами, армянами, немцами, евреями, удмуртами, казахами, никогда не задумываясь над их национальной принадлежностью. Были солдаты и офицеры получше, были похуже, но все они были из одного народа, советского. Да и сейчас томичи избрали в состав областной думы представителей девяти национальностей, и если мы друг с другом нередко довольно жестко спорим, то вовсе не по национальному вопросу.
***
Никогда раньше не задумывался и о том, что училищ, готовящих офицеров дивизионной артиллерии, в СССР было немного. А именно дивизионные пушки ЗИС-3 и гаубицы М-30 составляли во время Великой Отечественной главную силу «богов войны», и это была половина всей нашей артиллерии. Офицеров для нее готовили в «старых» училищах – Ленинградском, Московском, Сумском, Томском и еще в нескольких учебных заведениях, созданных незадолго до войны. Программы подготовки у них, естественно, были одинаковыми, как практически и всё остальное. А офицеры нередко успевали послужить в нескольких училищах – управление военно-учебных заведений наркомата обороны высоко ценило кадры, от командиров курсантских взводов до начальников училищ, не отдавало «своих» в войска, в случае необходимости переводя командиров и военных педагогов из одного училища в другое.
Но, оказывается, переводили не только офицеров, но и курсантов. И не только из Украины в Сибирь, но и наоборот. Как уже сказано, в 1942–1943 гг. в Томское училище прибыли выпускники 1-й Московской специальной артиллерийской школы. В мае 1946-го нас, курсантов Смоленского училища, эвакуированного после боев за свой родной город в маленький уральский Ирбит и давшего фронту почти четыре тысячи офицеров, тоже отправили в Томск (война кончилась, Смоленское училище расформировали, куда же нас-то было девать). А в 1965 году большую группу курсантов-артиллеристов из нашего училища, начавшего готовить связистов, отправили в Сумы.
Ничего удивительного в этих перебросках нет, одна страна, одна армия. Вот с Украины – это теперь вроде как «зарубежье» – друзья и прислали мне список, в котором я нашел имена томского завоблздрава и советского маршала.
***
В 2018 году в Томске вышла книга «Незримый след в душе…», сборник размышлений и воспоминаний о дорогих мне замечательных людях, открывающаяся очерком «Наш генерал», в котором я рассказал то немногое, что знаю о Владимире Александровиче Иванове, генерале, командовавшем Томским училищем в 1944–1948 годах и Сумским перед войной и в первые ее месяцы. Конечно, мне хотелось, чтобы экземпляр сборника оказался в Музее истории Сумского высшего военного дважды Краснознаменного училища имени М.В. Фрунзе. С этим музеем я давно связан, общаемся по электронной почте, но почтовый адрес не знал, решил запросить. И получил благодарность: «Спасибо, что не забываете!»
Что касается книги. Во-первых, неизвестно, что с музеем произойдет при этих идиотах. Во-вторых, на территории училища, возле главного корпуса, стоял памятник М.В. Фрунзе. Два дня долбили отбойными молотками, в общем, снесли и куда-то отправили. А в главном корпусе снесли ордена училища, вместе с ленточками орденов. В-третьих, книга может не дойти до адресата».
Ну, сносом памятников сейчас никого не удивишь. В Томске тоже ведь куда-то исчезло немало памятников, в том числе у входа в нашу казарму, перед главным корпусом Университета, в Буфф-саду, у входа в Городской сад и т.д. Остается только по-детски спросить: «А кто первый начал?» И что Сумы и Томск? В Москве снесли не просто памятники, а шедевры скульптуры, и ничего, так кому-то надо. Но все же фамилию своего сумского респондента называть не стану, «неизвестно, что с ним произойдет при этих идиотах».
Он предложил мне вариант, основательно обогативший меня.
В 2009 году образовано Международное объединительное движение выпускников Сумского высшего артиллерийского командного дважды Краснознаменного училища имени М.В. Фрунзе. Сегодня в его работе участвуют более 6400 человек. Его штаб-квартира и головная организация находятся не в Сумах или Киеве (это соответствовало бы по здравому смыслу), а в Санкт-Петербурге. Объединение включает в себя коллективы офицеров 37 регионов России и 22 стран мира. Думаю, что это пример, достойный подражания. Штаб поместил в петербургском филиале музея мою книжку и активно ее пропагандирует, считая, что «ситуация на Украине сегодня не позволяет нам вручить судьбу ваших воспоминаний почте. Ведь можно лишить многих достойных людей возможности познакомиться с ними». Дальше в письме идут комплименты, которые я опускаю, чтобы высказать главную мысль
***
А она очень проста, только сначала назову имя еще одного нашего выпускника. Майор Алексей Семенович Туз пал смертью храбрых 75 лет назад, 27 марта 1944 года.
Из Сум мне прислали две фотографии. На одной – братская могила, на второй – небольшая новая часовня. Сначала я не совсем понял, в чем смысл подарка. Потом мне пояснили, что эта могила находится неподалеку от Пушкинских гор, там покоится прах Алексея Семеновича. А в часовне – список погребенных воинов, под номером 3072 – его имя.
А теперь задумайтесь. Выпускник сибирского военного училища украинец Алексей Туз вместе с тысячами героев пал, участвуя в освобождении того кусочка бывшей Древней Руси, того святого места, где погребен автор божественных строк
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы…
Это ведь не просто «Полтава», поэма о битве за Россию, изменнике Мазепе, славном Кочубее и великом Петре. Это еще и восхищение мирной счастливой сестрой нашей, Украиной, высказанное великим русским поэтом. Это наша память, это наша любовь…
***
А в часовенке список погребенных в братской могиле советских воинов, сибиряков, уральцев, томичей, киевлян, русских, татар, украинцев, грузин, советских людей. И это тоже наша память и наша любовь.
И сколько же еще мы будем позволять всякого рода нелюдям пытаться стереть память о них и заменить любовь ненавистью?
Недавно я получил от украинских петербужцев, воспитанников Сумского училища, нагрудный знак, выпущенный к 100-летию вуза. Спасибо, друзья. Для меня это еще один символ мира, счастья и дружбы не только ветеранов, но и просто наших народов, народов Советского Союза. Бывшего? Да, в каком-то смысле бывшего. Но для большинства обыкновенных людей еще и, безусловно, будущего.
