Как предположил эксперт по Центральной Азии, директор информационного агентства «Фергана» Даниил Кислов, ускорение процесса связано с грядущими выборами. «В октябре выборы президента, и они хотят потрафить национальным силам, которые хотели бы этого перехода уже окончательно». Правда, непонятно, почему силы, выступающие за переход узбекского языка не на какую-то действительно национальную графику (хотя бы руническую), а именно на латиницу – символ всемирного обезличивания, – названы «национальными». Скорее, их следовало бы назвать ультрапрозападными.
Первыми из тюркских языков после уничтожения Советского Союза на латиницу перешли азербайджанский (1991 г.) и туркменский (1993 г.). В Узбекистане этот процесс начался в 1992 году, но растянулся, как уже говорилось, почти на тридцать лет. Наконец, в 2012 году о переходе на латиницу было объявлено в Казахстане. В 2017 году президент Назарбаев утвердил проект нового алфавита и объявил о его окончательном внедрении к 2025 году. Аналогичные попытки предпринимались и в России – например, в Татарстане.
«Латинизация» казахского языка смотрится особенно странно с учетом того, что именно в Казахстане всячески подчеркивается «евразийская» сущность этой страны. Казахстан входит в Таможенный союз и договор о коллективной безопасности. Один из ведущих вузов страны носит имя Льва Николаевича Гумилева – выдающегося русского историка и теоретика евразийства. Российские евразийцы долго ездили в Казахстан как чуть ли не на «землю обетованную».
Напомню, что евразийство – это идейное течение, выступающее за самостоятельный путь России, не совпадающий с западноевропейским, за единство исторического пути России и народов Центральной Азии, прежде всего тюркских и монгольских. Именно в нынешнем августе исполняется 100 лет со дня выхода в свет сборника статей «Исход к Востоку», который и положил начало этому интеллектуальному течению. Случайно или нет, но разрыв с евразийской традицией в Узбекистане приурочили именно к этому юбилею.
До начала коронавирусной пандемии, зимой 2020 года, автору этих строк удалось побывать в Узбекистане и Казахстане и оценить «алфавитную» ситуацию в обеих республиках. В Узбекистане сразу бросилось в глаза, что кириллица и латиница употреблялись примерно в одинаковых пропорциях: это касалось и вывесок на зданиях (в том числе и на официальных учреждениях), и книг в книжных магазинах. Удалось купить два узбекско-русских словаря – на кириллице и на латинице. В Казахстане же переход на латинский алфавит только начинался, появлялись первые вывески на «назарбаевском» варианте латиницы, от которого сейчас принято решение отказаться.
Двумя государствами Средней Азии, которые пока не намерены отказываться от кириллицы, являются тюркская Киргизия и ираноязычный Таджикистан. Хотя «горячие головы» действуют и там. В Киргизии латинизаторов сдерживает сложная политическая ситуация в республике, в которой постоянно происходят перевороты, когда искусственно обострять противоречия для властей было бы себе дороже.
Для Таджикистана же важной частью идентичности служит «отталкивание» от соседних тюркских народов, большая часть которых, в отличие от иранцев, перешла или переходит на латиницу. Многие в Таджикистане говорят о возвращении к арабской графике, но это, в свою очередь, чересчур сблизило бы таджикский язык с фарси, а с Исламской Республикой Иран у таджикского руководства отношения непростые. Латиницей среди ираноязычных народов пользуются курды, но едва ли их самих это сильно радует – ведь это говорит о турецком влиянии…
Да и зависимость Киргизии и Таджикистана – самых бедных государств в Центральноазиатском регионе – от России слишком велика. Впрочем, со стороны российских властей мы, как всегда, не видим ни малейшей озабоченности планами латинизаторов, как и в целом культурной составляющей внешней политики. Все образовательные проекты на постсоветском пространстве отданы в руки американским, европейским, турецким, саудовским и прочим зарубежным «друзьям». В итоге и получаем «майданы», «десоветизации» и «дерусификации». Сейчас, правда, к ним присоединились еще и китайцы со своими Институтами Конфуция, но нам-то от этого не легче: западное влияние они, безусловно, ограничат, но на пользу только себе, а не нам.
Можно ли сказать, что переход от кириллицы к латинице – сигнал того, что вместо евразийства теперь господствующая идеология здесь – пантюркизм? Да, «латинизация» тюркских языков Центральной Азии и в целом постсоветского пространства отражает их геополитическую переориентацию с России на Турцию. Но ведь и сама Турция перешла на латиницу всего лишь сто лет назад, в правление первого президента Турецкой Республики К. Ататюрка, который провозгласил резкий разрыв с османской традицией и объявил создание «новой» турецкой нации.
Рассуждения же о том, что латиница якобы «лучше подходит к звуковому строю тюркских языков», не имеют никакого отношения к лингвистике. Это голая политика, точнее сказать, политиканство. И речь идет не столько о турецком (Турция – только орудие, «таран» в руках глобалистов), сколько об американском и западноевропейском влиянии.
Латинский алфавит по определению не может лучше подходить к какому бы то ни было языку, чем кириллический, – просто потому, что в нем меньше букв. В нем нет букв для обозначения шипящих – «ш», «ж», «ч». В нем нет буквы для обозначения звука «ы». А ведь эти звуки особенно характерны как раз для тюркских, монгольских и других евразийских языков – как и для славянских!
Кстати, и для румынского тоже: переход этого романского языка с кириллицы на латиницу в XIX веке также был вызван чисто политическими, а не лингвистическими причинами. Еще в конце XIX века словарный состав румынского языка на 40% состоял из славянских слов. После серии «чисток» к 1931 году таких слов осталось всего 16%. Задача ставилась – во всем уподобиться «взрослым», в качестве которых рассматривали развитые страны Западной Европы, и особенно Францию. Традиционная для восточных романцев кириллица была сохранена в Молдавии, а после расчленения Советского Союза – только в Приднестровье.
Как же обозначают шипящие звуки в европейских языках? Вот, к примеру, звук «ш». В английском языке он передается диграфом sh, во французском – ch, в немецком нужно целых три буквы – sch, в шведском – sj, в польском – sz. В чешском, словацком и словенском обошлись одной буквой, но над ней пришлось ставить диакритический знак – š. В упомянутом румынском, как и в турецком, ввели букву ?. А вот венгры обозначили «ш» просто буквой s, зато звук с ней пришлось передавать через сочетание sz.
Во французском языке обильно употребляется звук «ж». Как же его там обозначают? Иногда через j, иногда через g (перед гласными переднего ряда – «и», «е» и т.д.) В польском «ж» передается иногда через сочетание rz, иногда особой буквой ?, а в мягком варианте – ?. В других западнославянских языках – ?, а в венгерском – zs.
Звук «ч» в английском и испанском передается через сочетание ch. В немецком для его написания надо аж четыре буквы – tsch! В итальянском (и с итальянской подачи в современном румынском) «ч» обозначается буквой «c», но, опять же, только в позиции перед гласными переднего ряда. То есть чтобы написать, к примеру, имя Лучано, надо между c и a вставить i: Luciano. В польском языке твердое «ч» обозначается как cz, мягкое – как ?.
Ну а звук «дж», который имеется не во всех языках? В английском это j или g, в западнославянских – d? или d?, в албанском – xh! А в турецком и вовсе – c: поди догадайся. Конечно, а в русском языке отдельного звука «дж» нет, как и обозначающей его буквы, но в некоторых славянских языках, например, в сербском, для этого звука была введена особая буква. И кто мешает тюркским народам ею воспользоваться в случае необходимости?
Теперь звук «ы», который также встречается не везде. В польском и словацком языках его обозначили буквой y (игрек), что вполне логично: если есть в латинском алфавите такая вроде бы лишняя буква, почему ее не использовать? Но вот в румынском языке игрек почему-то вообще вводить не стали, а обозначили «ы», в зависимости от положения в слове, буквами с диакритическими знаками â и î. А в турецком просто отобрали у i точку и обозначили ы буквой ?. При этом игрек турки использовали для звука «й», а j зачем-то применили для «ж» (который в турецком языке встречается только в заимствованных словах: очевидно, опять-таки, чтобы больше походить на «культурную нацию» – французов).
Итак, в европейских языках мы видим очень много сложностей, связанных с нехваткой в латинском алфавите букв для обозначения самых элементарных звуков. Способствует ли это взаимному пониманию между народами, пользующимися латиницей? А ведь это тоже один из «аргументов» латинизаторов. Даже в романских языках, непосредственно произошедших от латыни, мы обнаруживаем множество трудностей. Разумеется, и русский алфавит не содержит всех букв, необходимых тюркским языкам, имеющим свои оригинальные фонетические системы. Но ведь в советское время никто и не думал механически внедрять русский алфавит без всяких изменений! Над кириллизацией тюркских, как и других языков работали коллективы ученых, как русских, так и соответствующих национальностей, и в результате многолетней работы им удавалось добиться создания таких графических систем, которые максимально передавали особенности фонетики каждого из этих языков.
Какой контраст с нынешними «латинскими» реформами, которые проводятся без всякого научного сопровождения! Да его и не может быть по уже указанным причинам: латинский алфавит просто не годится для тюркских языков, как и для большинства других. Вот, к примеру, в Казахстане и колеблются между самыми разными вариантами «нового алфавита»: от совершенно безумного, но зато оригинального, предложенного Назарбаевым в 2017 году, в котором употреблялся только один диакритический знак – «гравис» (знак ударения), который, поставленный над разными буквами (á, ?, ?, ý), показывал совершенно разные значения, и до нового, «токаевского», который был рекомендован в феврале нынешнего года – менее оригинального, но очень уж подозрительно похожего на турецкий…
Да, при кириллизации тюркских алфавитов в советское время тоже понадобилось введение ряда дополнительных букв, обозначающих специфические звуки тюркских языков, – например, ?, ? и ряд других. Но ведь в латинице-то букв для обозначения этих звуков тоже нет, вот и приходится латинизаторам выкручиваться, иногда просто создавая «кирилло-латинские гибриды», как, например, в Азербайджане. Это отнюдь не делает эти языки понятнее ни для соседей-тюрок, ни для европейцев, ни для самих носителей. Как и не облегчает изучение, к примеру, английского языка (освоение латинского алфавита для носителя кириллицы вообще не проблема, тем более в наше время, когда он окружает нас со всех сторон).
Но главная цель алфавитных реформаторов, пожалуй, даже не антирусская (это само собой разумеется, что надо выполнять заказ внешних сил на отрыв народов СССР от России как его исторического ядра). Цель их еще и внутренняя, идеологическая: оторвать свои народы от их же собственной культурной традиции, созданной в советское время, да и в дореволюционное тоже. Чтобы через одно-два поколения навыки кириллической грамотности в Средней Азии были позабыты и литература советского периода стала бы никому не понятной. Хотя как в Средней Азии, так и в России и других «бывших» советских республиках «утилизация» старой литературы и так постепенно идет.
Ведь советские книги, как и образцы дореволюционной классики всех народов Евразии, всегда учили читателей правде, добру, патриотизму, стремлению к социальной справедливости. То есть как раз тому, что совсем не нужно нынешним хозяевам жизни. А вот латиница является опорой англосаксонской цивилизации с ее культом материального успеха и всемирной культурной нивелировки.
По словам основоположника евразийства – известного лингвиста Н.С. Трубецкого, кириллица стала «символом утверждения общеевразийской культурно-исторической идентичности в противоположность латинскому алфавиту, этому символу обезличивающего империализма романо-германской цивилизации и воинствующего общеромано-германского шовинизма, лицемерно прикрывающегося личиной «интернациональности» и «общечеловечности».
Будем надеяться, что в обозримом будущем не только языки, переходящие сейчас по конъюнктурным соображениям на латиницу, вернутся к своим кириллическим корням, но и народы осознают преимущества кириллической письменности. Прежде всего, речь тут может идти о западных славянах – тем более что создатели славянской письменности Кирилл и Мефодий работали не только в Болгарии, Македонии и на Руси, но и в западнославянской Моравии. Впрочем, это пока дела неблизкие.
Государствам же Средней Азии для прекращения антинародной «лингвистической реформы» нужна в первую очередь политическая воля, которая может быть связана только с приходом к власти истинно народных левопатриотических сил.
