Жители Гатчинского района Ленобласти теряют леса не из-за пожаров или других стихийных бедствий: уже который год их вырубают «согласно утвержденным планам».
***
В июле жители Чащи, Новинки и близлежащих деревень (Ольховец, Воцко, Кремено, Озерешно, Загуляево) арендовали квадрокоптер. С высоты птичьего полета они сняли то, что в Гатчинском районе по документам считается лесом, который лесорубы хотят «осваивать».
«Леса у нас не осталось, – констатируют авторы петиции. – Уж дикие звери скоро переселятся в деревни и поселки. На съемках видно, что вырубки здесь преимущественно сплошные; леса на вырубках предыдущих лет не восстановлены; к старым делянкам арендатор примыкает новые, без надлежащего лесовосстановления. В итоге получается даже не мозаичное полотно, а растущая во все стороны огромная пустошь…»
Большинство лесов в Гатчинском районе Ленобласти – защитные. Только вблизи Чащи, Новинки и близлежащих деревень – эксплуатационные, где допускаются рубки и можно отводить лесосеки… Этим арендатор, ООО «Чащинский лесопункт», по мнению сельчан, пользуется с максимальной выгодой.
– Я в последнее время в лес вообще не могу ходить – сердце кровью обливается, – жалуется жительница Чащи Оксана Ерохина. – Так много деревьев вырублено, что когда заходишь в лес, обязательно где-то видишь других людей и уйти от них некуда. Везде обширные вырубки.
– Настолько мало осталось леса, что из него звери выходят, – подхватывает проживающая в поселке Юлия Кузнецова. – Увидеть змею в огороде – рядовое событие. Лисы и медведи сидят на дорогах между поселками и садоводствами.
Муж утром ехал на рыбалку: пять лис на пути встретил. Где им в лесу по вырубкам шлындать? Бедным лосям от охотников спрятаться негде. Они вынуждены выбегать из леса, когда слышат людей. В районе выросло количество ДТП со зверьем.
Этим летом девушка погибла при столкновении лося с машиной недалеко от Чащи. Сохатые тоже гибнут в таких ДТП. Водитель платит штраф 80 тысяч рублей за то, что сбил животное.
– Я в Чаще родилась, выросла, живу всю жизнь, родители мои отсюда, – рассказывает жительница Чащи Людмила Быстрова. – Наши леса всегда были эксплуатационными. На протяжении почти ста лет они интенсивно используются. Но не может же лес вырубаться до бесконечности? Скоро мы будем жить в чистом поле или кустах. Есть ли предел? Или все завершится только тогда, когда арендатор скажет: «Спасибо, я пошел, взять тут больше нечего»?
– Диалог с арендатором у нас не получается, – сетует местная активистка Тамара Семенова. – Он добывает лес и говорит: «А чего вы от нас хотите? У нас разнарядки и нормативы, утвержденные Рослесхозом. Мы подали проект освоения леса, нам его утвердили».
***
Вырубки и истощение леса тревожат местных жителей последние 10–15 лет. С начала нулевых они наблюдают, что старый лес заметно редеет, а новый никто не выращивает.
– Рубки были и в советские времена, – продолжает Людмила Быстрова. – Только тогда «Чащинский лесопункт» еще был государственным предприятием, нормально функционировали лесничества и картина лесовосстановления выглядела иначе. Раньше осуществлялся качественный уход. Сейчас леса высаживаются лишь для галочки, надлежащего ухода нет. Проводится высадка, а дальше саженцы бросают на произвол судьбы и, естественно, они сами не справляются, гибнут. Место вырубки заболачивается. Лесовосстановления как такового нет.
Между тем, согласно даже нынешнему Лесному кодексу, неистощимое и рациональное использование лесов предусматривает: частник, получивший лес в аренду, имеет право его вырубать, но затем он на том же месте должен вырастить новый. Не посадить, а именно вырастить, поскольку лесовыращивание – это целый цикл.
– Навтыкать сеянцев и забыть о них – это просто зарыть деньги в землю. Не вырастет сам по себе посаженный лес. Чтобы вырос, надо, как за овощами на грядке, за ним ухаживать, – объясняет Тамара Семенова.
– Мы сначала думали, что у нас вообще никакого лесовосстановления нет, – признается Оксана Ерохина. – Но недавно ходили смотреть на елочки, которые высаживались прошлой весной. Того, что насажал «Чащинский лесопункт», среди травы просто не видно. Елочки и сосны малюсенькие, 15 см, и не растут дальше. Сидят на открытом пространстве, под солнцем, какие-то уже погибли, какие-то еще цепляются за жизнь.
Чиновники упрекают чащинцев: мол, те ничего не понимают в лесовосстановлении. Напрасно! Живущие здесь подкованы не только теоретически, у них есть возможность сравнить свой чащинский лес с тем, за которым действительно ухаживают. Такие места в Ленобласти есть. Вдоль Мурманской трассы стоит одновозрастной нестарый сосновый лес. Деревья не саженцы, не подростки, но и до полноценных взрослых деревьев еще не доросли, на вид им лет 15–20. Около поселка Новинка, возле кладбища, есть сосновый лес, которому 30–40 лет. Здесь тоже были рубки, но, благодаря правильному уходу за саженцами, на месте делянок вырос красивый сосновый бор. Вокруг поселка Сусанино – восстановленный лес, за ним тоже ухаживали.
– Это то, что называется нормальным лесовосстановлением, – подытоживают жители Чащи. – У нас такого леса за 20 лет так и не появилось на вырубках.
Как объяснили арендаторы леса в других районах Ленобласти, лесовосстановление – процесс, занимающий девять – одиннадцать лет и требующий значительных финансовых вложений.
Свою задачу лесозаготовители видят лишь в том, чтобы вырубить и продать лес и получить прибыль. Из этой прибыли необходимо вычесть расходы на топливо, солярку, пробивание дорог, вывоз леса и зарплаты, и при этом оставить себе маржу. Если арендаторы вкладываются еще и во все мероприятия по лесовосстановлению, то маржа получается мизерная. Это первая причина, почему нет заинтересованности в восстановлении леса. Вторая – отсутствие перспектив. Лесозаготовитель получает лес не в собственность, а в аренду на 49 лет. Что будет через полвека, он не знает. Не изменятся ли законы? Доживет ли он сам до того момента?.. В общем, рачительного подхода к воспроизводству леса нет. Есть отчеты на бумаге по высадкам. Если верить им, лес вырос.
– Ничего страшного в Чаще я не вижу. Объемы лесовосстановительных мероприятий арендатор выполняет полностью – все, что предусмотрено законодательством, – утверждает главный лесничий Гатчинского района Александр Лобанов.
В правительстве Ленинградской области картину с лесами в Гатчинском районе тоже представляют в радужных красках.
– У нас в регионе правило: одно дерево срубил – полтора-два дерева посадил, – заявляет пресс-секретарь зампреда правительства области Светлана Буренина. – Ленинградская область – лидер в России по лесовосстановлению.
Мы засадили лесом столько территорий, что нам уже негде сажать, потому что мы постоянно сажаем. Территория в Чаще не исключение: засаженного леса в полтора раза больше, чем срубленного. Однако люди, живущие рядом с этим лесом, с кабинетными оценками не согласны.
– Лес сажают не первый год, а результат ни потрогать, ни увидеть нельзя. Явно какой-то сбой в технологии, – выражает общую уверенность жителей поселка Людмила Быстрова. – Мы считаем, что лесовосстановление ведется с нарушениями.
– Написали ходатайство в прокуратуру о проверке «Чащинского лесопункта» относительно того, что восстановление леса не проводится должным образом, – говорит Тамара Семенова. – Обещали проверить. Ждем.
***
Законодатели в минимальной степени позаботились о людях, проживающих в поселках и садоводствах рядом с лесами, определив особо защитные участки лесов (ОЗУ), на которых запрещены все виды рубок, за исключением рубок погибших и поврежденных деревьев. Но ОЗУ – это всего один неприкасаемый километр вокруг населенных пунктов и СНТ. По мнению жителей Гатчинского района, если в 90-е годы еще можно было смириться с такой нормой (тогда местное население было в разы меньше), то сегодня километровая зона – это крайне мало.
– Здесь не глухая Сибирь, где только медведи и охотники, здесь живет много людей! – возмущается Тамара Семенова. – У нас целый город вырос за последние годы вокруг местных деревень и поселков: 28 садоводческих товариществ, 15 тысяч домовладений, 40 тысяч человек. С учетом такого большого населения, зеленые зоны – участки, запрещенные для любой хозяйственной деятельности, – должны быть минимум два-три километра. Люди тут небогатые, выживают за счет своих огородов. Для них большое подспорье – ягоды, грибы, веники, охота, рыболовство.
– Социальную нагрузку нельзя не учитывать, когда Рослесхоз делает разнарядку, как и в каких объемах заготавливать лес, – поддерживает Юлия Кузнецова. – Лесопользование должно носить щадящий характер.
До декабря 2021 года у местных жителей теплилась надежда на новое лесоустройство – внесение изменений в лесохозяйственный регламент.
«Нам наше лесничество заливало: «Да что вы тут кипишуете, активисты? Сейчас будет новое лесоустройство! Категорию лесов изменят. ОЗУ увеличат. Арендатора далеко выгонят», – вспоминают люди.
Накануне принятия поправок в Гатчинский район приезжала комиссия из Москвы, проводила осмотр. Проверяющие сокрушались: «Как все плохо, сплошные рубки, ничего не растет, сажают отвратительно, ухода нет, леса не восстанавливаются». Сельчане обнадежились: их услышали! Наверху признали, что все плохо, значит, сделают, чтобы стало лучше.
– Как бы не так! – вспыхивает Юлия Кузнецова. – Под Новый год мы получили новое лесоустройство и обалдели. Даже там, где раньше были добровольно-выборочные рубки, их заменили на сплошные. Нам оставили тот же радиус – один километр. Сказали: живите счастливо, а все остальное у вас вырубят.
Возмущенные люди отправили петицию в Рослесхоз: километровой защитной зоны недостаточно. Предложили чиновникам реальную схему: определять ОЗУ, исходя из фактического количества домовладений, зарегистрированных в Росреестре. «Пусть учли бы только половину, но все равно это была бы уже другая история», – рассуждали жители. В ответ получили от Рослесхоза обещание: «Ваши замечания будут учтены». Когда – в ведомстве не уточнили… еще не учли.
***
Не дожидаясь, пока расшевелится федеральное ведомство, жители Гатчинского района сами взялись за дело: подготовили собственный проект зеленых зон. Нанесли на карту все деревни, поселки и СНТ района, обозначили леса между ними и их состояние. Люди нарисовали поквартально, чего хотят: чтобы населенные пункты были окружены двух-трехкилометровой неприкасаемой зоной, в которой хозяйственная деятельность будет строго ограничена, как предусмотрено Лесным кодексом: будут возможны только добровольно-выборочные рубки, да и те в исключительных случаях, а сплошные рубки будут запрещены.
Свой проект жители отправили в комитет по природным ресурсам Ленобласти.
– Как ни странно, мы получили позитивный ответ чиновников, – рассказывает Тамара Семенова. – Нам ответили: «Всё прекрасно, но денег на реализацию проекта нет».
По данным инициативной группы, реализация концепции может стоить от 500 до 700 тысяч рублей: деньги нужны на таксацию лесов и дальнейшее проектирование особо защитных участков. Люди уже собирались пойти с шапкой по кругу, когда чиновники вдруг заявили, что краудфандинг лишен смысла: якобы жители Гатчинского района не могут выступать заинтересованными лицами по вопросу изменения статуса лесов. Таковыми, считают в комитете по водным ресурсам Ленобласти, могут быть только те жители, чьи участки непосредственно примыкают к лесу.
Как бы то ни было, сельчане написали ходатайство в областной комитет по природным ресурсам об изыскании средств. Оно находится на рассмотрении.
– Неизвестно, будут ли выделены деньги на проект, – разводят руками люди. – В конце концов, нас всё это довело. Мы сделали съемку с дрона, разместили видео в интернете и направим петицию в Минприроды, Рослесхоз и президенту. Мы требуем изменить категорию лесов в Новинском, Чащинском и Минском лесничествах с эксплуатационных на защитные, а также решить вопрос о выделении финансирования на проект зеленых зон. Надеемся, что наше обращение заметят.
Алексей Ярошенко, руководитель лесного сектора Greenpeace России:
– У двух смежных арендных участков ООО «Чащинский лесопункт», расположенных в Чащинском и Новинском лесничествах, есть особенность, которая делает лесопользование истощительным, нерациональным и ведущим к исчерпанию лесных ресурсов. На территории двух этих лесничеств располагаются три особо охраняемые природные территории: заказник федерального значения «Мшинское болото», заказник регионального значения «Север Мшинского болота», заказник регионального значения «Глебовское болото». Несмотря на то, что в названиях всех территорий фигурирует слово «болото», на самом деле они представляют собой болотные массивы с прилегающими лесами, да и сами болота покрыты сосновым лесом.
Ни один из этих заказников, вопреки требованиям действующего законодательства, не переведен из эксплуатационных лесов в защитные – в категорию «леса, расположенные на особо охраняемых природных территориях». Соответственно, заготавливать в заказниках древесину нельзя, но считать их территории при исчислении расчетных лесосек и объемов заготовки древесины можно.
Получается, что все объемы заготовки древесины (в сумме – 48,6 тысяч куб. м в год по двум арендным участкам) приходятся на относительно небольшую территорию вне заказников – примерно 14,4 тысяч га. Фактически установленная интенсивность лесопользования для этой территории составляет 3,8 куб. м с гектара в год. Это много даже для территории с довольно интенсивным лесным хозяйством, способным обеспечить эффективное воспроизводство ценных лесов за установленный оборот рубки. А при отсутствии такого хозяйства это совершенно запредельная интенсивность.
Поскольку такая ситуация прямо противоречит целому ряду статей Лесного кодекса (в том числе статье 112, предусматривающей отнесение лесов, расположенных на особо охраняемых природных территориях, к защитным), необходимо проведение срочной проверки и принятие соответствующих мер. Необходимо отнести леса всех трех заказников к защитным, пересчитать расчетную лесосеку и установленные объемы заготовки древесины. Очевидно, что и ситуация в целом и деятельность «Чащинского лесопункта» требуют внимания со стороны администрации и правоохранителей.
Нина ПЕТЛЯНОВА
