Ах, какой уместный текст коммерческой книги «Зулейха открывает глаза»: «Умерших закапывали вдоль путей, в одной общей яме. Копали сами, деревянными лопатами, под прицелом конвойных винтовок. Бывало, вырыть могилы или прикрыть трупы щебнем не успевали – гремела команда «По вагона-а-ам!». Оставляли тела лежать открыто – надеялись, что в следующем эшелоне найдутся добрые люди, присыплют. Сами, когда стояли у таких открытых могил, всегда присыпали. Бисерт, Чебота, Ревда…». Череда таких же кадров – жестоких, с ударами прикладов, с ночным морозом, вызывающим оторопь, что тут можно вырыть деревянными лопатами и где в глуши берут щебень?
Да это всё неважно, главное – общий замысел и удивительно бесчеловечно выбранное время показа, при самоизоляции, накануне срывающегося праздника Победы. Словно хотят внушить: такая страна, которая на экране – не заслужила всенародного ликования и международного признания. Дикари, палачи, недоумки…Я пишу не как кинокритик, а как русский литератор, заявляя в самом начале показа: вы просто бесчеловечные политиканы, господа с федерального канала, которые специально подбирали время накануне светлого праздника Пасхи, потом — Победы, а попали ещё и в разгар пандемии!
«Зулейха…» шла к измученному новостями и тревогами телезрителю довольно долго: телеканал «Россия 1» практически сразу выкупил права на экранизацию этого не романа, а политико-коммерческого проекта (даже Дмитрий Медведев признался, что читал сию книгу – потому, наверное, его правительство так и работало). Снимала сериал компания, названная как по иронии «Русское», но прославившаяся мыльными опусами. Продюсером «Зулейхи» выступил сам Антон Златопольский, генеральный директор телеканала «Россия-1», а в главной роли снялась уговаривающая нас оставаться дома Чулпан Хаматова, которая сказала: «Я, например, ненавижу Великую Отечественную войну, я не могу ей гордиться. Для меня это боль, кровь и страдание не только русского народа, но и немецкого…». В общем, всё сошлось: сериал начали снимать еще в 2018-м, анонсировали на телесезон-2018/19, но в итоге отложили на год. Как специально тянули выход фильма, снятого Егором Анашкиным («Кровавая барыня»). Сценарий казанская писательница — пиарщица, переехавшая в Москву, писала во время обучения в школе кино. Её там многому научили, в частности тому, как показывать 30-е годы на экране — те годы, когда взрастало и мужало поколение, которое вскоре спасло обливаемое грязью Отечество и мир от фашистской чумы. Как резко пишет критик Дмитрий Ромашов: «Если вкратце, то «Зулейха открывает глаза», это растянутый на 500 страниц пересказ солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича». Только Иван Денисович стал 30-летней татарской деревенской женщиной Зулейхой, лагерь ГУЛАГа — посёлком «безвинно сосланных раскулаченных», а «кровавую гэбню» и переделывать не пришлось: при прочтении «Зулейхи» то и дело сквозь строчек лезет неопрятная волосня бороды «совести нации», призывавшей своих американских хозяев сбрасывать атомные бомбы на мирные советские города. В общем, полный набор того, что любит наша «самопровозглашённая российская интеллигенция». Добавьте к этому совершенно ужасный литературный слог…». Да, слог – и впрямь под стать прозе Улицкой, написавшей предисловие к книге и опекавшей раскрутку Яхиной. Типичный киношный язык, а не русская проза: «Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Да как вообще можно одним и тем же словом выражать свое отношение к таким разным величинам – словно класть на две чаши весов какую-то бабу и Революцию? Глупость какая-то получается… Поэтому Игнатов не употреблял в речи слово любить – не осквернял».
Либеральная общественность» взахлёб принялась хвалить слабую, головную книгу везде, где только можно. Яхиной дали несколько премий: «Ясная поляна», «Большая книга»… Почёт, слава, деньги – десятки тысяч тиража… И тут опус Яхиной прочитали, наконец татары, про которых она якобы и писала. И — началось… Лауреат премии им.Тукая Вахит Имамов посчитал автора романа человеком, продавшим свою нацию: «…В произведении есть и воровство. Денисов, например, полностью, как Давыдов. Специально подстроили: «Гузель, ты не прыгай, случайно не посчитай себя великой писательницей». Якобы ошиблись в одном месте и оставили фамилию Давыдов. Произведение это —полностью фантастика». Резко критиковал на пленуме Союз писателей вслух эту книгу как клеветническую ветеран нашего цеха Ямиль Мустафин. Даже вроде бы доброжелательно настроенный к Яхиной поэт Рузаль Мухаметшин был вынужден признать: «К большому сожалению, в произведении нет татарского духа. Автор не понимает и не чувствует ни татарской жизни, ни татарских традиций, ни татарскости как таковой». Ну, у нас полно якобы русских сериалов, где и русскости днём с огнём не сыщешь. А тут-то – полный мрак.
Сразу после просмотра первой серии пошли ошарашенные отзывы. Писатель и телекритик Александр Кондрашов: «Странная она какая-то это Зулейха. Её муж, жестокий, ненавидящий жену кулак-татарин убит при случайном столкновении с непонятным отрядом непонятных русских. Как будто продотряд, но нет, тогда их уже не было. Потом, оказывается, что они будут сопровождать ссыльных. Милиция? Среди них развратная Пересильд, цитирующая Коллонтай, как будто действие в восемнадцатом году, а не в тридцатом». Прозаик из Краснодара Светтлана Гриценко: «Для чего искажение истории? Для того, чтобы стравить народы и еще больше расколоть общество. Сейчас это так кстати! Прям вот угадали с показом. И в канун Победы, и в настроения карантийные. А рекламируют как! Укрыться негде от этой мерзоты». А вот представительница другого народа – Бадма Харлуева: «Я тоже не стала смотреть, хотя тема близка: в 43-м был депортирован калмыцкий народ, а эти анонсы с ужасным надрывом…они просто отбивают желание посмотреть хотя бы из любопытства. Ведь и в Сибири жизнь продолжалась, я сама тому пример, я — дитя Сибири».
Да не только в Сибири жизнь продолжалась и кипела! Во второй серии показаны метания интеллигенции, и Маша в старорежимном платье восклицает: «А что вообще сделала хорошего советская власть для России?». Странный вопрос – после гражданской войны до года действия романа прошло всего-то 8 лет страшного напряжения, преодоления разрухи, культурной революции, грандиозных свершений. Ну, прикиньте себе 2012 год, восемь лет назад – начало снижения уровня жизни в мирной России, а там – столько лет войны, крови, страданий до этого — с 1914 года! Историчность взгляда должна хоть в чём-то присутствовать, если не у протеже Улицкой, так хоть у руководства федерального канала!
Да, 30 января 1930 года вышло постановление ЦК, ЦИК и СНК о борьбе с «кулаками». Начало широкомасштабной борьбы с кулачеством, в результате которой были перегибы, о которых написал уже 2 марта в «Правде» Сталин в статье «Головокружение от успехов». Там он возлагает вину за ошибки, как положено, на местные власти. В дневнике писателя Михаила Пришвина эти события отмечены следующей записью: «Статья «Головокружение» в деревне теперь как эра, так и говорят всюду, начиная рассказ: «Было это, друг мой, до газеты…» Или скажут: «Было это после газеты». Да кто в фильме о таких пустяках вспоминает? Например, 13 марта того же 1930 года закрылась центральная Московская биржа труда. Ликвидация официальной безработицы в СССР, которая может снова обрушиться. Да, коллективизация шла трудно: доля коллективных хозяйств к 1934 году составила 71%, но именно в 1930 году было положено начало индустриализации сельского хозяйства. 15 июня — завершилось строительство Ростсельмаша — крупнейшего предприятия по производству зерноуборочных комбайнов, а 17 июня — вступил в строй Сталинградский тракторный завод — первенец советского тракторостроения. Где хоть тень этих событий, этого трудового порыва? Ну да, татарской забитой женщине да озверевшей охране – не до этого, а ваятелям антисоветской клюквы?
Кто-то может резонно спросить: «А что ж, не было подобных событий? А что ж, писательница, пусть и по известным лекалам, не может нарисовать такую вот ужасную картину?». А я ей, в отличие от татарских писателей – претензий не предъявляю: уловила струю, сняла пенки. Я – про «Россию-1». Пусть раскрученная книжка имела совокупный тираж 198 000 экземпляров (он не весь и раскуплен), но это – книга, где все сцены насилия, зверств, прелюбодеяний рисует в воображении сам читатель из сравнительно ограниченного круга. А тут – всепроникающий телеэфир в лучшее время! Кстати, тут же послышались самые разные претензии даже от казанских телезрителей: «В Страстную неделю можно было показать что-то другое. И песни на татарском пустить с субтитрами», «Фильм не 16+, а 18+! И не первый раз наблюдаю, как российское ТВ показывает фильмы с насилием и убийствами в 21.00 по ЦТ. Дети еще не спят!». «Когда Зулейха открывает глаза, нужно успеть закрыть глаза детям или отвернуться. Не для семейного просмотра, конечно, фильм. То ли ещё будет…».
Если и будет – не для меня. Когда попадаешь на этот фильм или даже анонс – хочется зажмуриться. Удивительное попадание: православные пишут про Страстную неделю, а патриоты вспоминают, что в день премьеры – была взята Вена. Понимаете, в перетык всем умудрились сварганить! А главное – после бесконечных ток-шоу с нагнетанием панических настроений, ужасных кадров бессилия перед пандемией и цифрами смертей. Ну, большего цинизма за весь мой долгий телевизионный и телезрительский век – просто не было. Помню, я снимал для «Русского дома» сюжет, где православные люди и сам Святейший патриарх Алексий возмущались показом фильма Скорсезе «Искушение Христа» в Пасхальную ночь». А это – разве не хуже, не кощунственней?
