Страна импортирует более трети стратегических видов минерального сырья и более 60% дефицитных видов полезных ископаемых, причем по некоторым из них зависимость от импорта – 100-процентная.
[img=-17712]
Тревожный отчет Счетной палаты РФ, касающийся управления государственным фондом недр в 2018–2020 гг. (опубликован в «Советской России» за 1 июня 2021 г.), вызвал большой резонанс в геологическом сообществе. В нем говорится о зависимости России от импорта более трети стратегических видов минерального сырья. Полностью в РФ поставляются титан, хром, марганец, литий; более чем на 87% ввозится цирконий. От поставок этих металлов, отмечает Счетная палата, «критически зависят базовые отрасли промышленности, включая металлургию и ВПК». «Дожили, – говорят геологи-ветераны, – зависим не только от доллара и внешнего управления, но и от импорта сырья, за оборонку обидно».
Россия утрачивает самостоятельность, сдает прежние позиции. Почему так происходит? Об этом размышляет, анализируя сложившуюся ситуацию, в своем интервью геолог со стажем, доктор геолого-минералогических наук Академии РАЕН, лауреат премии «Слово к народу» В.П. ПОЛЕВАНОВ.
– Владимир Павлович, вспоминаю, как в школьные годы на уроках географии изучали карты СССР, усеянные обозначениями полезных ископаемых по всей той огромной территории. Казалось, наша страна обладала всеми мыслимыми ресурсами. А теперь Счетная палата пишет, что у нас сплошной дефицит минерального сырья. Как это понимать?
– Время неумолимо изменило ситуацию. Распад СССР резко ударил по обеспеченности России минеральным сырьем. Мы потеряли весь марганец, он остался в Грузии, это Чиатура, на Украине – Никополь. Мы потеряли хром практически весь, он остался в Казахстане. Мы потеряли 30–40% серебра, свинца, цинка, золота. Лития особо и не имели никогда. Бокситов тоже было мало. Титан мы потеряли на Украине.
Потери закономерные, Россия потеряла перспективные территории Союза, в которые были вложены гигантские советские средства. Это в первую очередь Узбекистан, Казахстан, где были разведаны щедрые месторождения золота, серебра, цинка, марганца… В Узбекистане, к примеру, находится крупнейшее на сегодня месторождение золота Мурунтау. У нас золота, к счастью, достаточно, но 40% осталось в Казахстане и Узбекистане.
Уран потеряли, у нас его осталось всего 10%, это одно-единственное месторождение, не буду его называть. А 90% урана осталось на Украине, в Казахстане, Узбекистане. Так что развал СССР очень негативно сказался на нашей обеспеченности полезными ископаемыми. Мы еще считаем, что имеем советские недра, но у нас остались недра российские. За 30 лет существования в новой системе мы стали абсолютно зависимы от других стран.
Раньше мы были в состоянии блокады. Сейчас блокады нет, мы пользуемся международным разделением труда. В России, если сравнивать с ближайшими конкурентами по территории, то сложилась не самая плохая ситуация. Америка, к примеру, ввозит 100% 22 вида полезных ископаемых, в том числе галлий, без которого невозможна современная хайтековская техника, ввозит редкоземельные, ниобий, 75% цинка, сурьмы, висмута, титана, рения, бокситов, олова.
Россия покупает 100% марганца, хрома, титана и лития. Лития у нас никогда и не было, не считая литиевых пегматитов на Кольском полуострове, бедных по запасам. В советское время там всё же добыча велась, поскольку тогда проблемы «бедный – богатый» не существовало, действовал принцип «нужно – значит нужно». В литии страна нуждалась, и его получали, невзирая на убытки, которые гасились за счет более прибыльных металлов. Это всё исчезло при международном разделении труда, переориентировались на покупку.
– Ценой утраты самостоятельности?
– Получается так. Интересно у нас складывается с Украиной. Там день и ночь клянут «агрессора» Россию, но в последние три года, 2018–2020 гг., она обеспечивает нам поставку 83% титана, 51% циркония и 70% каолина. Т.е., страна, которая гнобит РФ в пиаровском поле, исправно поставляет нам супердефицитные виды сырья, особенно титан, без которого невозможно создать ни атомной подводной лодки, ни другой инновационной техники.
– Экономическая выгода побеждает?
– В мире нет стран, которые обеспечивали бы себя полезными ископаемыми в полном объеме. От взаимозависимости странам никуда не деться, даже если они по-разному настроены друг к другу. Те же США 50 видов полезных ископаемых импортируют более чем на 50%, по 22-м, повторю, – 100%. В 28 случаях главным поставщиком для них является Китай.
– Чем это чревато для американцев?
– Тем, что Китай может в любую секунду, если сочтет, что экономическая война зашла слишком далеко, лишить Америку всей современной высокотехнологичной индустрии. Поэтому Штаты войну больше декларируют, чем проводят.
– Чего Китай может лишить Америку?
– На 100% галлия, «редких земель», ниобия, ванадия. А галлий – это солнечные панели, смартфоны, «редкие земли» – это солнечные турбины, спутниковое оборудование, полупроводники. Китай мировой лидер по «редким землям» – графиту, галлию, ванадию, кобальту, литию… – по 32-м полезным ископаемым. Мы по 2-м видам лидируем, Америка – по 1-му, Чили – по 3-м, ЮАР – по 3-м, Австралия – по 3-м.
Тем не менее в Китае дефицит кобальта, хрома, меди, марганца, железа, бокситов, никеля. Лиши его этого импорта, и самая динамичная экономика… встанет. Китай уязвим по топливному сырью. Он импортирует даже уголь, хотя у него есть своя добыча, 42% газа, 74% нефти. Но Китай ведет мудрую политику по ослаблению своей зависимости за счет диверсификации. По хрому его снабжают, например, 12 стран, если какая-то из них откажет в поставках, то другие 11 гарантированно обеспечат в полном объеме. Нефтью его снабжают более 10 стран, так же, как и по газу. Дефицитный кобальт, от которого зависит производство батарейных металлов и электромобилей, китайцы закупают в одной стране – в Демократической Республике Конго. Так они берут республику под свой контроль, и 70% ее кобальта уходит в Поднебесную.
Чтобы сохранить практически 100%-процентную монополию по «редким землям», Китай выкупил редкоземельные месторождения австралийские и штатовские. США уступили Китаю контрольный пакет своего крупнейшего месторождения по «редкой земле», которые сегодня составляют основу современной промышленности, от оборонной до изготовления смартфонов, спутников, полупроводников, ракет. Без «редкой земли» ничего не делается, но США пошли на 100%-процентную зависимость от Китая.
– Китай ставит цели, планирует, просчитывает, а в РФ всё идет самотеком?
– России, главное, надо определить свои рубежи, как было в советское время, но отсутствует сейчас. Счетная палата дает информацию о рубежах потребления в РФ полезных ископаемых до 2025 года, но расплывчато, без конкретных цифр. В Китае, в США представлено в цифрах, сколько чего нужно в ближайшие годы. Китай тщательно продумывает, как уменьшить свою зависимость от поставок.
– В нашем Минпромторге, как отметила Счетная палата, отсутствует комплекс мер по импортозамещению дефицитных видов полезных ископаемых и стратегического минерального сырья.
– Термин «импортозамещение по полезным ископаемым» некорректен. Импортозамещение возможно по картошке, морковке, луку, но не по полезным ископаемым. Это то же самое, что провозгласить на севере Якутии импортозамещение по бананам, зная, что они там не растут и расти не будут.
В советское время в стране была мощнейшая геологическая служба, мы работали высокоэффективно. Но не смогли разведать достаточное количество бокситов, лития, титана. Были дефициты и в то время. Сегодня Россия нуждается в поставках лития, титана, хрома. Даже если предположить, что у нас есть где-то залежи этих металлов, то процесс от поиска до получения сырья очень длительный: разведка, дороги, строительство инфраструктуры занимают в среднем 10–12 лет на самых хороших месторождениях. Получение хрома, никеля, титана занимает еще больше времени. Совершенно невозможно импортозамещение, если у нас нет этого полезного ископаемого или есть, но в бедных количествах.
– И как же справляться с сырьевым дефицитом, импортозависимостью?
– Ситуация не трагическая. Гораздо хуже то, что мы не имеем рубежей, не знаем, что нам нужно в первую очередь, какие виды полезных ископаемых развивать, а какие придержать в законсервированном виде. Четкая хозяйственная политика необходима. Китай развивает всё, поэтому он работает по всем полезным ископаемым. А мы не имеем целевых рубежей, их нет даже в нашей программе развития малого и среднего бизнеса (МСБ) до 2035 года, на что обращает внимание Счетная палата.
– Вы много внимания уделили Китаю, в эти дни исполнилось 100 лет Компартии КНР…
– Не зря прошла целый век их Компартия. Китайцы подняли свою страну с начала с нашей помощью, потом – с американской. А сейчас они крепко стоят на ногах, угрозы со стороны США сравнивают с «бумажным тигром». Американцев это бесит, но изменить они ничего не могут, так как во многом сами зависят от Китая, в частности, на 100% – от импорта китайского редкоземельного галлия. Кобальт – ключевой металл для батарейной революции, добывается он в Конго, а Конго контролирует Китай. США зависят от Китая по 28 видам полезных ископаемых, а Китай не зависит от Америки, поскольку то, чего у него нет, покупает в других странах, и количество этих стран огромное – 8, 10, 12. Такова продуманная государственная политика КНР.
– Они планируют, а у нас – рыночный хаос…
– Да, они планируют, в этом их преимущество и сила. Удивительно, что Украина снабжает нас титаном, это важнейшая вещь в оборонной промышленности, авиастроении.
– А если Украина откажет России в титане?
– Нам мало не покажется. Кстати, наше авиастроение держится на поставках 84% бокситов из Китая, это сырье для алюминия, необходимого в авиастроении. Из Китая идут к нам «редкие земли», тяжелые редкие земли, без них невозможно производство наших оборонных заказов. Мы всерьез развиваем оборонную промышленность, поэтому покупаем нужные ресурсы и на Украине, и в Китае, Казахстан поставляет нам 87% хрома, 73% меди, хотя у нас есть большое месторождение меди, но оно не вводится в эксплуатацию.
– Почему?
– Далеко, нет дорог, выгоднее покупать в Казахстане.
– Вы сказали, что в советское время недостаточно было разведано редкоземельных металлов. А они, в принципе, у нас есть?
– Есть крупное месторождение Томторское. Его эксплуатация может полностью закрыть нашу потребность в «редких землях». Пока мы эту потребность закрываем за счет Китая. Полагаю, нам бы стоило подумать о титане, у нас высока в нем потребность. Нам необходимо богатое месторождение, бедных у нас достаточно много. Заниматься разведкой надо незамедлительно, так как только лет через 10–15 лет сможем получить титан. А чтобы добычу вывести на промышленную мощность, уйдет в целом до 18 лет. Не исключено, что титановое месторождение окажется в бездорожье Якутии, Красноярского края или Магаданской области.
– А есть ли у нас кадры, подготовленные к геологоразведке?
– Это беда номер один. Мы потеряли годы межвременья. Пока страна выживала, геология оказалась заброшенной. Произошел 25-летний разрыв, это целое поколение. Если и существуют опытные геологи, то это люди, кому за 60, за 70, специалисты советских времен, которые уже не пойдут в геологоразведку. Нынешняя ситуация не позволяет выращивать кадры такой квалификации, как в Советском Союзе. Люди тогда имели возможность по всему СССР получать информацию, обмениваться ею, она была государственной. Сейчас информация стала частной, достоянием компаний, засекречена, просто так не выдается, поскольку получена за деньги. А геолог, не имеющий доступа к информации, не может профессионально расти. Мы выращиваем сейчас таких геологов, которые работают в пределах одного поля, одной компании, слабо представляют, что находится по соседству.
К сожалению, мы от советской системы ушли, а к новой не пришли. На Западе полезные ископаемые открываются юниорными компаниями, которые сами получают лицензии за небольшие деньги и занимаются поиском. Если что-то находят, то им дается выход на биржу, и они продают открытое месторождение, как обычный товар, как редиску. Финансируются юниорные компании за счет так называемых ангельских фондов, специально созданных.
Мы юниорные компании создали по заявительному принципу, а профинансировать их некому. Ангельских фондов у нас нет, выхода на биржу нет. Если где-то и получается профинансировать 1–2 юниорных компаний, то не факт, что поисковые работы будут вестись эффективно, детально.
– Так что поиск, геологоразведка в упадке?
– Геологическая отсталость вопиющая… Есть государственный холдинг «Росгеология», объединяющий государственные геологоразведочные предприятия РФ, он должен отвечать за поисковые работы, но занимается этим совершенно недостаточно. «Росгеология» остается промежуточной организацией, сама по сути ничего не делает, геологоразведка в подвешенном состоянии. Почти по 90% полезных ископаемых не ведутся геологоразведочные работы. Мы в 3,5 раза, о чем совершенно справедливо говорит Счетная палата, увеличили налог на добычу полезных ископаемых, убрав деньги из прибыли, а разведка как раз велась за счет прибыли. Поэтому необходимо в обязательном порядке все затраты на геологоразведочные работы убирать из налогооблагаемой базы.
Мы прекратили разведочные работы на шельфе арктических морей. У нас не оказалось достаточно средств ни для буровой разведки, ни для добычи. Это нужно срочно исправлять. Хорошо, что Счетная палата об этом говорит в надежде на положительные изменения. Мое мнение, отрасль необходимо реформировать. Надо выходить из подвешенного состояния, когда от социализма ушли, а в капитализм не пришли.
– Что необходимо, на ваш взгляд, для реанимации геологии?
– Воссоздать Министерство геологии России. Оно должно заведовать подготовкой геологов, поисками, ему нужно отдавать львиную долю финансовых средств, которые сейчас тратятся через Росгеологию или через множество частных компаний, не имеющих серьезных кадров для серьезных поисков. В советское время Мингеологии решало задачи от поисков и разведки полезных ископаемых до бесплатной передачи найденных запасов добытчикам. Министерство должно отвечать за формирование в федеральных округах геологических экспедиций для разведки полезных ископаемых.
Я бы восстановил Госплан. Без планирования, без приоритетов работать нельзя. Откуда взялось Южнокорейское экономическое чудо? Оно стало возможным благодаря планированию. В Южной Корее после войны 1953–1955 гг. пришли к власти демократы, которые доразрушили страну, ослабленную войной. Их изгнали, генералы там взяли власть. Они четко спланировали развитие экономики по пятилетним планам. Им понадобилось 6 пятилеток, чтобы сделать Южную Корею высокоразвитой, заботящейся о народе. Так что я – за Госплан, который мог бы разрабатывать и осуществлять единую стратегию, планировать бы, что нужно для территорий: для Красноярска, для Магадана. Регионы должны знать, на что они могут рассчитывать, и что нужно для них.
Все правительственные программы должны базироваться на данных Госплана. Конечно, современному Госплану не обязательно планировать всё – от ракет до зубных щеток, как было в СССР. Это перегиб. Но именно Госплан должен вырабатывать общую для страны стратегию, и все ей должны подчиняться. Тогда не будет забыта ни геология, ни любая другая отрасль.
– Спасибо, Владимир Павлович, за содержательное интервью.
– Спасибо вам за хорошие вопросы.
