Когда мы поняли, что своими силами мы вряд ли добьемся правды, потому что встал уже вопрос ребром, тогда я приняла решение войти в «Альянс врачей», чтобы было проще вести борьбу. Сейчас мы с юристом составили жалобу в прокуратуру, потому что в самой процедуре нашего сокращения нашли очень много несостыковок, ошибок. Я была у министра здравоохранения Крыма, оставила ему тоже жалобу.
На противоположном конце страны пара молодых медиков – медсестра Ирина Щербакова и медбрат Тарас Шабаев, решили заработать денег на свадьбу и поехали работать в ковидное отделение ГБУЗ Камчатской краевой детской больницы, где обещали хорошо платить и обеспечить медперсонал жильем. Однако в итоге не увидели ни денег, ни жилья, ни человеческого отношения:
– Мы проработали в детской реанимации с положительным COVID-19. Наш график работы составлял с июня месяца трое суток подряд, и сутки нам давались на выходной. Жилье должным образом нам не предоставили. С июня нас должным образом не рассчитывали, а рассчитывали с опозданием. С моей стороны поступила жалоба губернатору Камчатского края, – рассказывает Ирина. – После чего главврач Камбарова Ольга Викторовна принуждала меня к увольнению. Мы жаловались в минздрав Камчатского края, писали жалобы губернатору, на что нам отписались, что финансирование прекратилось с августа, и нас не могут должным образом рассчитать.
– Нам до сих пор не вернули деньги ни за билеты, ни за проживание, квартиру нам отказались оплачивать, хотя мы принесли все документы под наем, – добавляет Тарас. – Плюс перед нами долг по зарплате, премиям и отпускным. Мы работали на две ставки не просто так! Мы хотим, чтобы провели проверки и наказали всех виновных. Минздрав прикрывает коррупцию на Камчатке. Нам очень обидно и неприятно. Мы просили отпуск на свадьбу – две недели без сохранения зарплаты, но Камбарова нам не дала. Нас вынудили уволиться.
«Я подыхаю». Это слова врача, который работает в «красной зоне» Мариинской больницы Санкт-Петербурга. Такие впечатления у него не от заболевания коронавирусом, как можно было бы подумать, а от чудовищных переработок после того, как сократили его коллег:
– Я уже в прямом смысле живу на работе, как и коллеги. Одно утро не отличается от другого: приезжаю, переодеваюсь и иду в зону. А там уже больных кладут в коридорах и дополнительные кровати ставят в палатах. На улице очереди из скорых – в основном вечерами. Классика, как в прошлую волну. Только теперь мы, конечно, лучше понимаем, что делать. Вот, наверное, поэтому нас и урезали. Сократили ту треть коллег, которые совместители. Мол, и без них справимся. В итоге работаем как в аду: по 40 больных на одного врача за 1,25 ставки. По 9–15 часов, 5 дней в неделю. А бывает, что на отдых всего сутки. Градус протестных настроений растет, думаем увольняться. Уже невозможно просто. Не страшно даже уходить «в никуда». Да, насколько я знаю, совмещать нельзя было и в первую волну, и в других больницах тоже. Но тогда были варианты: люди могли взять отпуск на основной работе (например, в универе), чтобы помочь тут. А сейчас – вообще никак. Новых студентов у нас тоже не набирают, да и они не специалисты, чтоб брать на себя реально ответственную работу.
Выпускается с июля 1956 года
